Ольга Зайцева: «Жалость - чувство разрушительное»

Обозреватель "СЭ" Елена Вайцеховская побеседовала с двукратной олимпийский чемпионкой и трехкратной чемпионкой мира Ольгой Зайцевой в Рупольдинге.

С двукратной олимпийский чемпионкой и трехкратной чемпионкой мира мы разговаривали в Рупольдинге - в самом конце трехнедельного тренировочного сбора наших биатлонисток. Ольга Зайцева приболела и сочла за лучшее остаться в отеле, тем более что день выдался крайне холодным.

Выслушав первый же вопрос - с какими чувствами она начинает самый важный, заключительный сезон своей карьеры, знаменитая спортсменка ошарашила: "А я не знаю, станет ли этот сезон для меня последним...". И тут же рассмеялась, увидев реакцию.

– У меня действительно пока нет ответа. Мне нравится тренироваться, нравится выступать. Не очень просто взять - и закончить со всем этим. Не потому, что я боюсь оказаться в какой-то совершенно иной жизни. Просто тренироваться каждый день мне очень комфортно. Реально получаю от этого удовольствие. Осознаю, что делаю, осознаю, как это делаю, зачем...

– А если эта работа не принесет того результата, на который вы рассчитываете?

– Стимул добиться этого результата у меня, тем не менее, есть. Иначе не имело бы никакого смысла пахать все лето. Ради чего? Ради того, чтобы занимать четвертые места?

– Мне кажется, сейчас все больше и больше спортсменов начинают считать удачей попадание в шестерку, в десятку. С этой точки зрения четвертое место на чемпионате мира — очень хороший результат.

– Что ж в нем хорошего-то? Ну да, уровень конкуренции постоянно растет, выигрывать становится сложнее. Я ведь еще застала времена, когда в биатлоне бегали по сути представители трех команд. Тогда как сейчас на хорошем уровне выступают даже совсем маленькие страны.

А что касается мест... Ну, заняли мы женской командой на чемпионате мира три четвертых, три пятых и шестое-седьмое места. Что, кто-то посчитал этот результат хотя бы удовлетворительным? Хотя, на мой взгляд, он был реально хорошим.

Мне кажется, у нас просто передавливают ответственностью тех, кто только начинает выступать. Раньше считалось неплохим достижением попасть на первом чемпионате в 25 лучших. Оказаться в "пятнашке" - вообще было круто. Сейчас же тебе постоянно дают понять, как многого от тебя ждут, и в результате спортсмены выходят на старт, искренне полагая, что способны бороться за медали, хотя в реальности так получается далеко не всегда.

– А как вы сами настраивали бы подопечных, если бы довелось оказаться в шкуре старшего тренера?

– Они сами должны уметь настраиваться. Хотя думаю, что общий язык со спортсменками нашла бы без проблем.

– Вам приходилось перед стартом выслушивать слова, которые в тот момент были совершенно ненужными?

– Мне и на старте такие слова говорили, да и во время гонки, случалось...

– Например?

– Дело не в конкретных примерах. Просто когда спортсмен уже настроен на гонку и полностью сконцентрирован, выбить его из этого состояния можно любым неосторожным словом. Допустим, я иду на рубеж, держу в голове все те действия, что должна совершить, знаю, что на стрельбище ветер, знаю, какой. И вдруг кто-то кричит: "Там ветер!!!". Я что, сама об этом не догадываюсь? Тем более что пристреливалась именно с учетом этого ветра. Но начинаю невольно думать: что человек мог иметь в виду, когда кричал? Что ветер стал каким-то особенным? Переменил направление, стал сильнее? Что там такого случилось на рубеже, что мне так экстренно об этом сообщают? А в гонке не нужно думать ни о чем постороннем. Потому что концентрация сразу начинает уходить. Ты отвлекаешься.

На самом деле ни у одного тренера нет четких инструкций, кому, что и как говорить во время соревнований. Это происходит скорее интуитивно. Одной спортсменке нужна максимально полная информация, другой - минимальная, третью вообще лучше не дергать.

– А какая информация во время гонки важна для вас?

– Та, что касается происходящего на дистанции. Мы же не видим, как бегут те, кто сзади. Не всегда понятно, как далеко лидер. Чем больше чисто технической информации, тем проще распределить свои силы на дистанции.

– Биатлон очень сильно приучает спортсменов к самостоятельности хотя бы потому, что личных тренеров почти никогда не бывает рядом. Хоть иногда вам хочется, чтобы рядом был близкий человек?

– Я знаю, что справлюсь с любой ситуацией. Мне вообще кажется: раз уж ты попал в национальную команду, то должен быть абсолютно самостоятелен. И стопроцентно верить тренеру, с которым работаешь. По другому - никак.

– Судя по вашему решению остаться в группе Вольфганга Пихлера, вы стопроцентно ему доверяете.

– Менять тренера за год до Олимпийских игр, на мой взгляд, не очень целесообразно. Тем более что постоянно чувствую, как много мне дает работа с Вольфгангом. СБР поступил очень мудро, оставив его в команде. Вообще должна сказать, что в этом сезоне федерация делает для нашей подготовки очень много. Если сравнивать мое состояние в прошлом и позапрошлом годах, то качественные изменения совершенно очевидны. Есть прогресс, а это - главное. Если и возникали проблемы, то они не были связаны с тренировками.

– А с чем были? С подготовкой лыж?

– Определенные сложности с переходом на Rossignol я действительно испытывала. Хотя по ходу сезона ни разу не пожалела, что перешла на эту марку.

– Чем она вам нравится?

– Всем! Другой вопрос, что любые новые лыжи требуют длительного привыкания. Мы очень много работали в этом направлении с сервис-бригадой, занимались обкаткой вместе с прикрепленным ко мне специалистом. Я в этом плане придерживаюсь того же взгляда, как в отношениях с тренером: если работаешь с человеком, значит, должна полностью ему доверять.

– Это получается? Или ваши слова - всего лишь декларация?

– Нет, я действительно доверяю тем, с кем работаю. Конечно, иногда случается ошибаться в отношении к людям. Расстраиваюсь из-за этого. Но продолжаю доверять. Мне психологически комфортнее жить с ощущением, что те, кто меня окружает, выполняют свою работу так же тщательно, как я - свою.

– Вам было тяжело выслушивать критику в адрес Пихлера, когда на чемпионате мира не получилось добраться до медалей?

– Было неприятно. Тем более что я видела, как сильно переживал за нас Вольфганг. В то же время понимала, что любая критика - дело временное.

– Начинать этот сезон в плане тренировочных нагрузок было тяжелее, чем предыдущий, или проще?

– Я, честно говоря не очень понимаю всех этих обсуждений по поводу нагрузок. Могу сказать точно: все разговоры о том, что у Пихлера нагрузки какие-то совершенно запредельные, были сильно преувеличены. Да, приходилось тяжело. Но все это надо делать. Просто надо. Как без мучений, без преодоления себя на каждой тренировке можно добиться результата? Я таких способов не знаю.

Возможно, мне пришлось полегче, чем остальным: тот сезон, когда Вольфганг только возглавил команду, я восстанавливалась после операции на плече и много работала индивидуально. Но когда приехала на первый сбор, точно так же крутила велосипед, пыхтела, выполняла все требования. И при этом понимала, что мне нравится такая работа.

Не говоря уже о том, что велосипедные тренировки для меня предпочтительнее, чем беговые, - не так сильно нагружаются колени. Вообще считаю, что из работы нужно уметь извлекать позитив, а не ныть по любому поводу.

– Когда вы возвращаетесь домой, не бывает желания забыть о самостоятельности? Покапризничать, побездельничать, побыть "маленькой"?

– Как я могу хотеть этого, когда у меня самой уже есть маленький ребенок? Ну, да, временами себя бывает жалко. Но постоянно жалеть себя нельзя. Это разрушительное чувство. Даже когда хочется, чтобы пожалели другие, жалеют большей частью совсем не те.

– В Рупольдинге я обратила внимание, как много людей ходят на стадион, чтобы посмотреть, как тренируются спортсмены. И подумала, что это очень мудро - давать людям возможность видеть вашу адскую работу. Мне кажется, сопереживать спортсменам после этого начинаешь совсем иначе.

– Все равно мало кто понимает, как это тяжело. Мы ведь действительно работаем очень много.

– В этом году больше, чем в прошлом?

– Трудно сравнивать. Характер работы постоянно меняется. В прошлом году для меня, например, было достаточно важно добиться высокого результата на чемпионате мира и в общем зачете Кубка, цель нынешнего - только Олимпийские игры.

– "Октоберфест" в этом году у вас был?

– А как же! Я съездила в Мюнхен с удовольствием. При столь напряженном тренировочном графике начинаешь ценить любую возможность как-то отвлечься.

– Что дала лично вам трехдневная поездка в Оберхоф на первый снег?

– Это было очень хорошее переключение на совершенно иной тип работы. Долго находиться в одном и том же месте довольно тяжело. Мне поездка понравилась.

– Вы когда-нибудь с тренером спорите?

– Постоянно. Я не из тех, кто молча выслушает указания, а потом будет целый день бубнить себе под нос, как все плохо и неправильно. Допустим, мы приехали на утреннюю тренировку слишком рано. Не вижу проблемы в том, чтобы сказать тренеру: для меня это реально рано, потому что очень холодно. Такие аргументы Пихлер прекрасно воспринимает. Сразу находит альтернативные варианты: например, дает возможность хорошенько размяться в помещении, а уже потом выходить на трассу.

Кстати, вы спросили про "покапризничать": с Вольфгангом я как раз могу себе это позволить. Высказать, допустим, какие-то сомнения. Мне важно от него услышать оценку своей работы. Ему достаточно бывает сказать, что на данный момент все идет хорошо, чтобы я успокоилась. Я, может быть, и сама знаю, что все нормально. Но иногда хочется услышать дополнительное подтверждение этому со стороны.

– За те два с лишним года, что Пихлер работает с вашей командой, он хоть в чем-то изменился?

– Да. К примеру, он сейчас стал проводить трехнедельные сборы, а не двухнедельные, как это принято на Западе. Сам не так давно признался: удивлен тем, что мы выдерживаем три недели работы. Европейцы, по его словам, вообще не привыкли сидеть на одном месте больше двух недель. Начинают хуже себя чувствовать, раздражаться по любому поводу. А мы работаем, как ни в чем не бывало.

Второй момент - самоотдача. Тренеры часто дают нагрузку, но при этом держат в уме, что не все спортсмены выполнят задание "от" и "до". Поэтому изначально ставят несколько завышенные задачи. В нашем случае Пихлер столкнулся с тем, что все его указания выполняются досконально, а кто-то даже перерабатывает. Тоже потребовалось время, чтобы понять, кто на что способен.

– В связи с уменьшением количества спортсменок в группе вам стало комфортнее тренироваться?

– Да. Всегда приятнее, когда тренерского внимания становится больше.

– Перед вами в этом сезоне не стоит необходимость проходить отбор в команду на общих основаниях. Психологически это облегчает подготовку?

– С одной стороны — да. С другой, не вижу в необходимости отбора ничего страшного. Когда в 2009-м я возвращалась команду после рождения сына, то отбиралась на общих основаниях. Сначала - на первый блок кубковых стартов, потом — в основной состав сборной. Тогда, кстати, критерии отбора были пожестче. Нужно было три раза на этапах Кубка попасть в десятку, и в третий раз я попала туда с большим трудом. Кстати, отбор и сейчас проводится не по единственному старту. Понятно, что выступать в Кубке мира всем нравится больше, чем на "Ижевской винтовке". Но возможность зацепиться за место в команде всегда есть.

– За годы выступлений ваше отношение к Олимпийским играм хоть немного изменилось?

– Да нет, пожалуй. Всегда хочется выступить как можно лучше.

– Но азарта на первой Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити было, наверное, намного больше?

– На те Игры я вообще ехала с ощущением, что выйду на старт и всех порву. А приехала 37-й...

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ — 17.10.2013 22:00