Евгений Кафельников: «Победой на Олимпиаде горжусь чуть больше, чем остальными титулами»

Олимпийский чемпион, победитель двух турниров Большого Шлема в одиночном разряде Евгений Кафельников, празднующий сегодня день рождения, в интервью корреспонденту агентства "Р-Спорт" Тарасу Барабашу рассказал о насущных делах, вспомнил великие победы и поведал о ближайших планах. Рассказал Кафельников и о Марии Шараповой, и о любимом "Спартаке".

Днем ранее член МОК, президент федерации тенниса России Шамиль Тарпищев записал поздравление Кафельникову через агентство "Р-Спорт".

Шамиль Тарпищев: "Кафельников - лучший игрок окончившегося века. С него начались наши победы и результаты. Делает ему большую честь то, что помимо турниров Большого Шлема он выиграл еще и Олимпийские игры. Это единственный у нас мужчина, который сумел достичь такого. Реально вклад его в Кубке Дэвиса наряду с Маратом Сафиным неоценим. Не было бы их, не было бы и кубков. Он вице-президент федерации тенниса, и это большая подмога нам, потому что авторитет большой, его знают в мире, он значимая фигура в мировом теннисе. Он приглашает участников на Кубок Кремля, и не случайно, что Кубок Кремля был одним из сильнейших по составу. Это во многом его заслуга".

– Евгений Александрович, сегодня вам исполняется 41 год. Чем из сделанного после окончания игровой карьеры вы гордитесь больше всего?

– Что касается после карьеры – трудно сказать. Был период, когда надо было тупо отдохнуть от всей той работы, которая была проделана на теннисном корте. Организм был настолько истощен турнирами и соревнованиями. Хотелось какой-то период времени посвятить самому себе. Потом уже понимаешь, что на одном месте сидеть нельзя. Увлечение – гольф, очень плотная работа в федерации тенниса России в должности вице-президента. Этот род деятельности меня очень удовлетворяет. Я доволен.

– У нас бывших первых ракеток мира среди россиян - только вы и Марат Сафин. Принято говорить, что о первом месте рейтинга ATP с детства мечтают. У вас, когда тренировались в Сочи, так и было?

– Аппетит приходил во время еды. Когда начинал понимать, что это будет вся моя сознательная жизнь, начиная с детства. Занятие спортом, от которого получал удовольствие. Сначала запросы были маленькими, потом аппетит рос, рос, и в один прекрасный день пришла мечта стать лучшим. И важно, что было осознание того, что это возможно. Самое главное - когда ты осознаешь и понимаешь, что можешь добиться цели. Тогда стремиться легче. Когда ты не ставишь такие цели, то очень тяжело.

– Помните свой дебют в Кубке Дэвиса? После сыгранного за сборную матча против команды Германии (поединок с Михаэлем Штихом) можно было сказать, что вы почувствовали, что такое теннис?

– Нет, конечно. Это был 1993 год, мне уже было 19 лет. Я уже играл профессиональные турниры, стоял где-то в рейтинге. Нельзя сказать, что после этого я почувствовал, но тот матч действительно был первым моим за сборную в матчах Кубка Дэвиса. Это было очень почетно и ответственно.

– Давайте вспомним ваш путь на "Ролан Гаррос"-96. Квалифай - испанец Бланко, судя по счету, легко. Затем - Томас Юхансон, который потом выиграет финал Australian Open у Сафина, Мантилья, Клавет – все грунтовики. Крайчек в четырех сетах, в полуфинале навесили баранку самому Сампрасу. Мы помним, что американец из всех турниров не выиграл только "Ролан Гаррос". Выходя на тот матч, было понимание, что фаворит именно вы, а не Пит?

– Конечно. Я прекрасно это понимал, потому что незадолго до этого обыграл его 6:2, 6:2 на турнире в Дюссельдорфе на грунте. Я прекрасно понимал, что должен и буду (его) обыгрывать. В тот момент я играл идеально, у меня уверенность была выше собственных возможностей.

– Потом в финале была победа над Штихом, два выигранных тайбрейка. Это тоже уверенность?

– Сейчас я уже не стал бы говорить о тайбрейках, уверенности. Был до этого большой психологический подъем, потому что я всех обыгрывал неоднократное количество раз. Естественно, понимал, что шанс дается один раз, его надо использовать в финале турнира Большого Шлема. Тем более, на "Ролан Гаррос". Это самый тяжелый из всех турнир. Этим и горжусь, что возможностями выиграть турниры "Большого Шлема", которые были, воспользовался.

– В 90-е годы ведь нельзя было представить, что один человек выиграет девять турниров "Ролан Гаррос" из десяти, как сейчас Рафаэль Надаль?

– Нельзя.

– Уровень конкуренции тогда был выше, чем сейчас?

– Мне кажется, да. Перед каждым турниром Большого Шлема можно было назвать 15 имен, которые потенциально могли выиграть один из чемпионатов: Australian Open, "Ролан Гаррос", Уимблдон или US Open. Безусловно, этого нет сейчас. Сейчас максимум четыре имени, кто может победить. В 90-е такого не было, тогда все было непредсказуемо. Не знаю, что хорошо - когда есть непредсказуемость, или когда ее нет. Наверное, велика вероятность того, что для зрителей привлекательнее предсказуемость, для нас же это не очень. Неприятно выходить на старт турнира, понимая, что шансов выиграть у тебя нет. У меня такая ситуация была с Уимблдоном, когда я понимал, что мне очень тяжело выиграть этот турнир, хотя я до этого три турнира на траве выигрывал. Психологический спад у меня был на Уимблдоне всегда.

– Сафин как-то сказал, что трава вообще для коров. Марат только на закате карьеры добрался на Уимблдоне до полуфинала. Что для вас игра на траве? Перед Уимблдоном ведь совсем непродолжительная подготовка на траве, сразу после тяжелейшего "Ролан Гаррос". Насколько тяжело переходить от грунта к траве?

– Мне кажется, абсолютно не сложно. Все зависит от стиля игры, который ты предпочитаешь. Для испанцев в 80-е и 90-е годы это действительно было очень сложно. Трава была такая, что не давала возможности грунтовикам играть на этом покрытии. Но потом, видимо, агрономы сделали свою черную работу, превратив травяные корты в корты, которые больше похожи на хард-корты. Поэтому мы видим, что уже нет таких явно выраженных специалистов атакующего плана в нынешнем поколении теннисистов. Если раньше некоторые игроки часто выходили к сетке и вели активный стиль игры, то сейчас такого нет. Из-за покрытия такой стиль сошел на нет. Такой (нынешний) стиль игры приелся телезрителям, присутствует однообразие. Но я могу ошибаться, потому что смотрю на это со своей стороны.

– Три года спустя после победы на "Ролан Гаррос" вы обыграли в Мельбурне Джима Курье, Тодда Мартина, Томми Хааса, Энквиста в финале. В итоге победили на втором турнире Большого Шлема – Australian Open. Какой матч стоит особняком на том турнире?

– Особняком стоит матч второго круга против Столтенберга. Была жара 40 градусов, мы четыре часа играли четыре сета, и я реально мог кони двинуть после этого матча. Было очень тяжело, это был самый сложный матч, как сейчас помню. Физически был истощен до такой степени, да и погодные условия были такими, что не каждый мог бы выдержать, честно говоря. Это было самое запоминающееся.

– Часто теннисисты говорят, что для них главное – выиграть турнир Большого Шлема. Но в России мы ведь даже чаще вспоминаем выигранную Олимпиаду. Могли бы вы сравнить олимпийское золото с победами на "Ролан Гаррос" и Australian Open?

– Я не могу их разделять, потому что каждая из этих побед для меня очень важна. Подчеркну, что "Ролан Гаррос" – самый тяжелый из всех турниров Большого Шлема. Австралия – одна из тех стран, где мой успех был обеспечен. Для россиян, как мне кажется, более престижна олимпийская награда. Я ей горжусь, может быть, даже чуть больше, чем своими титулами Большого Шлема.

– Когда вы ехали в Сидней в 2000 году, уже осознавали, что Австралия – ваша земля?

– Нет, я ничего не осознавал. Ехал, чтобы играть, участвовать. Мне уже было 26 лет, понимал, что, возможно, это мой последний шанс участвовать в Олимпийских играх. Этот опыт участия нужно иметь в своем арсенале. С такими мыслями ехал. А потом, когда разыгрался, пришло понимание, что, авось, и смогу что-нибудь здесь наиграть. Наиграл, в конце концов.

– Шамиль Анвярович Тарпищев рассказывал, какой неоценимый вклад вы вносите в приглашение игроков на Кубок Кремля. Расскажите, стоит ли задача перед Кубком Кремля приглашать нескольких игроков из топ-10?

– Объективно говоря, в этом году, особенно из-за того, что финансовая ситуация в стране очень сложная, мы не можем тратить наши спонсорские деньги, которых и так не очень много, на сугубо одного игрока. Порядка 2 млн евро (на игрока) – это абсурд. Проще разделить бюджет на нескольких игроков, к которым есть интерес среди спонсоров, зрителей.

– Александр Иванович Медведев рассказал во вторник о том, что возрожден турнир St. Petersburg Open с призовым фондом 1 млн долларов. Медведев будет директором, вы будете входить...

– В состав оргкомитета, да. У нас договоренность есть. Но моя функция будет ровно такая же, как в Кубке Кремля. Я буду заниматься приглашением игроков, мы два месяца назад об этом говорили. Я с этой функцией согласился, буду этим заниматься. Я не знаю всех деталей, потому что все переговоры ведет Александр Иванович, у меня нет окончательной информации от ATP, что все нормально. В ближайшее время я все узнаю, может, на пресс-конференции в Санкт-Петебурге у меня уже четкая информация будет.

– Тарпищев предоставил нам документы о том, что экспертиза при Минюсте не нашла в его словах о сестрах Уильямс злого умысла. Почему кто-то постоянно копает под нас, выставляя в таком свете?

– Не знаю. Я вам скажу более детально по этому вопросу чуть позже.

– Бывший вице-премьер РФ Виктор Христенко в четверг был избран новым президентом Ассоциации гольфа России (АГР). Вы высказывались за Светлану Журову.

– Я был на голосовании, представлял московское региональное отделение ассоциации гольфа. Наше отделение очень сильно поддерживало Свету. Не получилось.

– Куда теперь пойдет российский гольф? Есть ли у него вообще перспективы?

– Без понятия. Я не очень близко знаком с нашим новым избранным президентом ассоциации. Надеюсь, будет возможность ближе познакомиться, на поле для гольфа поговорить. Насколько я знаю, он доволен тем составом, который сейчас в ассоциации.

– В 2011 году вы стали чемпионом России. Почему вообще решили заниматься гольфом? Как дела обстоят сейчас? Вы говорили, что будете пробовать квалифицироваться на игры в Рио.

– Пробую, но это такая тяжелая работа, такая конкуренция, что маловероятно, что получится. В гольф пришел давно, еще играя в теннис. В 20 лет.

– Помогло то, что вы были в туре? У нас ведь в стране сложно было этим заниматься.

– Конечно. В то время, в 90-е, у нас не было полей для гольфа. А путешествуя в Австралии, Америке, Европе у меня появлялось свободное время между тренировками, ходили, стучали клюшкой. Так любовь к этому виду спорта и появилась.

– Немного о "Спартаке". Вы говорили, что готовы терпеть годы без чемпионств, лишь бы только в составе были свои ребята, для которых "Спартак" – не пустой звук. Но ведь команда приучила, что всегда борется за самые высокие места.

– Результаты с 2001 года говорят, что не борется за высшие места. Регулярно если бы хотя бы в тройке команда была, то да. Я не думаю, что команда за последнюю дюжину лет приучила, абсолютно нет. Все смирились, что это хороший середнячок, "Спартак". Стабильно находится в шестерке лучших.

– Ваш любимый "Спартак" какой? Времен Романцева?

– Трудно сказать. Если бы дали мне возможность выбрать состав, начиная с 90-го года, я бы, наверное, сделал.

– Любимый футболист у вас есть? Знаю, что вы с Егором Титовым переписываетесь.

– Чуть-чуть, да, с Егором. Мы одного поколения, он на два года младше, я видел, как он играл. Сейчас в команде нет таких, которые реально могли бы соответствовать спартаковскому стилю и духу.

– Есть еще Дмитрий Аленичев, который тренирует тульский "Арсенал". Он ведь носитель традиций спартаковских.

– Честно говоря, я думаю, что рано или поздно Дима будет в "Спартаке". Это дело времени.

– Еще Валерий Карпин выводил команду дважды в Лигу чемпионов.

– Не хочу говорить о формировании тренерского состава. Есть владелец, который платит большие деньги. Он вправе спрашивать за результат и выбирать. Если он считает, что тренер соответствует уровню, значит, так оно и должно быть.

– Сейчас в женском теннисе за всех отдувается Мария Шарапова...

– Еще и Катя Макарова в десятке стоит.

– Я о том, что сейчас не та ситуация, как в середине нулевых, когда несколько наших теннисисток претендовали на победу.

– Согласен.

– Многие воспринимают Марию как американку. И болельщики, и журналисты. Хотя она символизировала Россию, когда несла олимпийский огонь в Сочи. Вы как ее воспринимаете? Как ее воспринимают иностранцы из теннисного мира?

– Я не знаю мнения иностранцев. Я ее воспринимаю точно уже не как русскую на самом деле. Человек уже столько там живет, в России появляется мало. Я не знаю, как она общается с девочками из нашей сборной. Мне кажется, не настолько близко, как мы бы этого хотели. Я так думаю.

– У Кати Макаровой уже было два полуфинала на турнирах Большого Шлема.

– Катя молодец, конечно.

– Способна она побеждать на турнирах Большого Шлема?

– Я думаю, что потенциал есть. Самое главное, чтобы она верила, что может. В Австралии она доказала, что может обыгрывать ведущих теннисисток. Мы очень на нее рассчитываем и в матчах Кубка Федерации, который будет в апреле против сборной Германии.

– Знаю, что играть будут на грунте.

– Обязательно.

– Но ведь еще решают: Санкт-Петербург, Сочи или Москва. Видел ваш твит о том, что Император дал указание провести полуфинал в Сочи. Что это означает?

– Я слышал в кулуарах, что это вполне возможно. Я посмотрел интервью президента МОК Томаса Баха, где он недвусмысленно дал понять, что президент нашей страны хочет, как мне показалось. Это можно интерпретировать кто как хочет. Я понял это так. Если кто-то хочет придраться к этому, пускай придирается. На самом деле ситуация действительно очень сложная, потому что и Олимпийский в это время занят, и Крылатское, где есть возможность играть. Мы в тяжелой ситуации в плане выбора. Насколько я знаю, нам до 23 февраля надо дать информацию о месте проведения полуфинального матча. В ближайшие дни мы должны выбрать базу. В Сочи будет проще, потому что там есть возможность, "Адлер-Арена". Но хотелось бы для такого матча что-то побольше, может, арену, где хоккейный клуб Сочи играет. Будет зависеть от того, как они буду играть в плей-офф КХЛ. Рассматриваем варианты и надеемся, что придем к самому выгодному для всех: болельщиков, девочек, телевидения. Важное мероприятие, мы не должны опростоволоситься.

Тарас Барабаш — 18.02.2015