Альбина Ахатова: «Биатлонист Шипулин для меня особенный спортсмен»

Олимпийская чемпионка Турина-2006 по биатлону Альбина Ахатова в жизни после спорта успевает быть и тренером по стрельбе, и студенткой магистратуры, и заботливой мамой. Со дня на день она ждет рождения дочери, которую они с супругом Максимом Максимовым, призером чемпионатов мира, хотят назвать Анастасией. Пара уже воспитывает двух мальчиков от предыдущих браков - ее сына Леонида и его сына Максима. Ахатова рассказала в интервью корреспонденту агентства "Р-Спорт" Елене Соболь про свою тренерскую деятельность и про большую семью, а также о том, как помогала готовиться к сезону лидеру мужской сборной России по биатлону Антону Шипулину.

– Позапрошлой осенью вы с Максимом сыграли свадьбу после нескольких лет совместной жизни.

– Очень радостно, что мы всё-таки смогли организовать для себя и близких этот праздник! Грандиозную свадьбу мы не планировали, торжество прошло в узком кругу самых родных, близких и дорогих нам людей. Свадьба сама по себе ничего сильно не изменила в нашей жизни. Для меня брак стал логичным продолжением наших отношений - мы официально стали семьёй. И в нашей совместной жизни появилась еще одна замечательная дата.

Изменения связаны даже не столько со свадьбой, сколько с тем, что Максим сменил род деятельности. Перед текущим сезоном он завершил спортивную карьеру и теперь работает в женской сборной Тюменской области по биатлону, помогает Леониду Александровичу Гурьеву реализовывать его планы. Я в летний период помогала в стрелковой подготовке, а Максим работает с девочками над технической, силовой и функциональной подготовкой и другими тренировочными моментами, так сказать, на подхвате у Леонида Александровича.

На днях мы с мужем ожидаем рождения дочери, думаю, именно это событие привнесёт в нашу жизнь определённые изменения. В мою, по крайней мере, точно (улыбается). Когда в семье рождается ребёнок, его мама и папа принимают на себя новую обязанность - быть родителями. Это именно обязанность, потому что накладывает огромную ответственность за воспитание маленького человека. Ведь ты должен дать ему как можно больше возможностей вырасти умным, здоровым, добрым человеком. И главное быть рядом, быть готовым объяснить, направить, похвалить, помочь.

Конечно, после окончания карьеры есть возможность уделять гораздо больше внимания семье. Но и мой сын Лёня с самого рождения практически всегда был со мной. Будучи спортсменкой, я возила его на все учебно-тренировочные сборы, за тем исключением, когда я выступала на этапах Кубка мира. А с двух с половиной лет мы вообще неразлучны. В целом сейчас все крутится вокруг сына, вокруг его школы. Он мне задает темп и образ жизни. Занимаемся изучением английского, каждый день дополнительные занятия, год ходили на секцию футбола. Недавно научился плавать, и теперь у него цель, чтобы я его записала на секцию плавания.

– Как удается совмещать тренерскую работу с ролью мамы?

– До тех пор, пока Леонид не пошёл в первый класс, проблем в этом плане не было вообще. Мы не были привязаны к школе, и это давало мне возможность полноценно работать в течение всего спортивного сезона. Весь год до школы мы проводили на сборах. Для Лёньки это привычная обстановка с раннего детства, а главное, что ему она нравится. Он постоянно на природе, на свежем воздухе - есть масса развлечений, которые он находит себе в лесу. У него есть возможность покататься на лыжах, роликах, велосипеде, он очень любит бегать кроссы вместе со спортсменками. На комплексных тренировках помогает сметать гильзы или снег с ковриков. То есть получается, что он всегда со мной, всегда на глазах, и это давало мне возможность спокойно и полноценно работать. А в прошлом году мы пошли в первый класс, учеба вышла на первое место. И моя работа с командой стала носить, так скажем, сезонный характер.

– Антон Шипулин рассказал еще на первом этапе Кубка мира, что вы ему помогали по стрелковой части. Расскажите, как вы работали с Антоном.

– Несколько последних сезонов, включая олимпийский, Антон работал с ложем, которое изготовил немецкий мастер. В этом сезоне он решил сделать себе новое ложе. Причинами стали как большой вес винтовки - 4,3 кг (при допустимых 3,5 кг), так и ее сильный завал вправо в изготовке при стрельбе лёжа и общий дискомфорт. Чтобы всё исправить, пришлось разработать новую конструкцию. Ложе было готово в сентябре, и после летнего чемпионата России отработали изготовку. Вес винтовки существенно уменьшили, но не максимально. Думаю, что это дало прибавку в скорости, и в этом году Антону должно бежаться полегче.

– Продолжаете как-то помогать ему в течение сезона?

– Рабочую связь поддерживаем тогда, когда есть в ней необходимость с его стороны. Антон для меня особенный спортсмен, за которого я переживаю больше всех. В частности, за его стрельбу. Зная, насколько конструктивно правильно изготовленное ложе и максимально подогнанная изготовка влияет на конечный результат стрельбы, я ощущаю на себе определённую ответственность. Поэтому меня всегда переполняет волнение, когда я смотрю гонки.

Более плотное общение у нас было до Нового года, когда Антон входил в сезон, и у него еще проскакивали систематические ошибки, которые требовали анализа и небольшой коррекции изготовки. Хотя и на данный период есть моменты в изготовке, которые хотелось бы подкорректировать, но сейчас любые изменения могут только навредить.

Антон уже наработал кинестетические мышечные ощущения, он хорошо чувствует стрельбу, уверенно и качественно работает на рубеже. И поэтому сейчас общение сводится только к поздравлениям его с победой, подиумом или хорошо проведённой работой.

– Каковы сильные и слабые стороны Шипулина в стрельбе?

– Наблюдая за работой Антона в течение сезона, можно отметить, что он еще не в совершенстве владеет искусством работы с ветром, в этом направлении есть над чем работать. А сильная его сторона - это хорошая психологическая устойчивость в контактной борьбе.

–Удалось ли ему на этапах Кубка мира в этом году перебороть свои ошибки? Можете ли сказать, что проблема последнего выстрела решена?

– Ни тренер, ни сам спортсмен, конечно, не может гарантировать, что биатлонист больше не будет промахиваться последним или каким-то другим выстрелом. В биатлоне спортсмен работает в экстремальных условиях, и есть много внешних факторов, которые влияют на исход стрельбы. Посмотрите - ни один топ-биатлонист не стреляет со 100% точностью. Спортсмен - не робот и иногда он может ошибаться.

Я бы не сказала, что у Антона проблема последнего выстрела была психологическая. В любом случае изначально это систематическая ошибка, возможно не одна, а несколько. И от гонки к гонке они могут меняться. Сказать точно, почему произошёл промах, может только спортсмен, проанализировав выстрел и свои действия на рубеже. Зная, куда ушла пуля, сопоставив свои кинестетические ощущения с метеообстановкой на момент выстрела, делаются соответствующие выводы.

Уверена, что у Антона анализ проведен и истинные ошибки определены и осознаны. Ведь только тогда, когда произойдёт осознание своих ошибок, их можно будет исправить и стараться не допускать в будущем.

– Как давно стали заниматься тренерской работой?

– Моя работа с командой Леонида Александровича началась с ноября 2012 года, благодаря биатлонистке Марии Панфиловой. Она попросила меня поработать с ней и помочь подтянуть стрельбу, была сильно ориентирована на результат. Я отказывалась, так как не видела возможности, как это сделать. Но Маша оказалась настойчивой в своих желаниях. В итоге мне позвонил Леонид Александрович и предложил поработать с тюменскими спортсменками. Сказал: "Передашь накопленный опыт, пока всё свежо и всё помнится, а вдруг понравится, и ты поймёшь, что это твоё". Я согласилась, и с тех пор моя жизнь очень изменилась (улыбается).

Я работаю с девчонками над техническими вопросами: подгонкой удобной и максимально устойчивой изготовки, отрабатываем навыки производства точного выстрела, изучаем теорию. А всю методику даёт Леонид Александрович.

– Кому-то уделяли внимание больше остальных?

– Если у кого-то появлялись проблемы, которые требовали большего внимания, старалась поработать с ними больше. Вообще за время работы со спортсменами появляется взаимное притяжение, какая-то привязанность. За всех переживаю, потому что знаю девочек достаточно близко, знаю их судьбу, какие-то личные моменты, проблемы, переживания. С тренерами-мужчинами спортсменки все же не настолько открыты - проблемами не поделишься, на плече не поплачешь. Тем более с таким авторитарным тренером, как Леонид Гурьев. А душевное общение сближает. Я болельщица, которая переживает персонально за каждую.

Хотя, конечно есть исключения, что греха таить. В нашей команде тренируются воспитанницы моего отца, Хамита Файзрахмановича Ахатова, это Лена Баданина, Кристина Ильченко и Лариса Куклина, которая в этом году готовилась в составе основной сборной России. Вот например, Лена Баданина - дочь папиной воспитанницы из первого набора, когда он еще работал в городе Никольске. Я Лену помню с четырёх лет, на руках всё у меня висла, заставляя её кружить, вверх подбрасывать, и уже тогда она хотела стать олимпийской чемпионкой по биатлону. Последние три или четыре года учёбы в школе Лена жила у нас в семье, в Лабытнанги, тренировалась под руководством моего папы. Ну как я могу за нее не переживать? У нас вся семья за неё болеет. И очень хочется, чтобы Лена осуществила свою мечту, тем более все данные у неё для этого есть. Она великолепно стреляет, надо ей немного функцию подтянуть.

Лариса тоже замечательно стреляет, особенно стоя, но возникавшие проблемы со здоровьем не позволяли ей пока выйти на более высокий функциональный уровень. Кристина в этом году на летнем чемпионате мира выиграла две золотые медали среди юниорок. Хорошо готова функционально, но не всегда справляется со стрельбой, особенно стоя, теряет над собой контроль. И она, конечно, знает, что ей необходимо развивать способность к саморегуляции и самоконтролю. Психофизиологические качества человека поддаются тренировке, поэтому всё в её руках.

– Получилось, как говорил Гурьев? Работа тренером приносит удовольствие?

– Конечно, когда ты занимаешься делом, в котором ты разбираешься, имеешь достаточные знания, навыки и опыт, в котором ты чувствуешь себя как рыба в воде, то оно получается и приносит тебе удовольствие. А если ты видишь положительные результаты своей работы, что она приносит пользу, помогает спортсменам совершенствоваться, раскрываться, повышать уровень мастерства - это приносит еще большее удовлетворение.

– С таким объемом работы и большой семьей вы еще и учиться успеваете.

– Так как с сентября в связи с учебой сына у меня тренерская деятельность отошла на второй план, появилось много свободного времени. И я решила не тратить его бесцельно. В этом учебном году поступила в магистратуру Тюменского государственного университета физической культуры на отделение менеджмента. Еще в годы спортивной карьеры я получила образование экономиста-менеджера, по специальности не работала ни дня, всё за эти годы забылось. А сейчас это уже другая ступенька, учеба связана с той сферой, которой я посвятила всю жизнь. Решила немножко специализацию поменять, подтянуть свои теоретические знания в спортивной отрасли. Учеба началась с сентября. Поэтому на сборы с тех пор не выезжаю, но бывает, что ко мне домой приезжают спортсмены поработать индивидуально, и я всегда с удовольствием рада помочь.

– Вы говорили, что занимаетесь со спортсменками теорией. Вам ее рассказывали в сборной?

– За 15 лет, что я была в команде, юниорской и основной сборной, теория не преподавалась. Наверно потому, что есть мнение, что в сборную команду приходят спортсмены уже достаточно высокого уровня, которые должны знать теорию как "Отче наш". Но как показывает практика, теория не преподаётся ни в детском, ни в юниорском возрасте. И на данный момент в российском биатлоне нет хорошей стрелковой школы в классическом её понимании…

Я начала заниматься биатлоном в 1993 году, а самостоятельно изучать теоретические основы стрельбы (А.А. Юрьева, Л.М. Вайнштейна, Б. Пуллема и других), к своему стыду, стала только после своей второй Олимпиады. Возможно, 90-е сыграли свою отрицательную роль, да и интернета у нас ещё тогда не было. Научной литературы по биатлону было очень мало и, как правило, она вся написана бывшими стрелками, причём самого высокого уровня. Согласитесь, что биатлон всё-таки отличается от классической стрельбы. А работ, написанных бывшими профессиональными биатлонистами, не было и нет. Исключением является только Виктор Федорович Маматов.

– Если такая ситуация, почему бы вам, как бывшей спортсменке и практикующему тренеру, не попробовать в будущем написать свою методичку?

– Конечно, такие мысли закрадывались. Но чтобы заниматься написанием такой работы, надо иметь к этому способности, в первую очередь. В принципе это хорошая идея. Возможно, когда-нибудь начну работать в этом направлении. Но надо понимать, что "Америка" уже открыта, и каких-то существенных изменений не привнести. Существует классика законов физиомеханики и психофизиологии, Ньютона и Бернштейна не отменишь. Теоретические основы стрелковой подготовки уже есть.

Правда сейчас, изучив теорию и полагаясь на мою 20-летнюю практику, прихожу к выводу, что "в теории нет разницы между теорией и практикой, а на практике - есть". Поэтому как практик я бы внесла кое-какие изменения в существующие на данный момент теоретические основы стрелковой подготовки биатлонистов. Но, конечно, существующие проблемы только написанием работ не решить.

– А в чем заключаются эти проблемы, на ваш взгляд?

– В том, что мы не изучаем то, что имеем на сегодняшний день, нет у спортсменов стремления приобрести знания. Например, глазу как оптической системе присущи такие понятия как: дифракция, сферическая аберрация, световая иррадиация, астигматизм, аккомодация, бинокулярное зрение и так далее… Хорошему стрелку, я не говорю уже про тренера, знать всё это надо обязательно!

Понимание устройства винтовки, знание законов внутренней и внешней баллистики, влияния метеорологических условий на траекторию движения пули помогает биатлонисту грамотно решать вопросы отладки и эксплуатации оружия, овладевать техникой производства выстрела, а также сознательно работать с прицелом, правильно анализировать результаты своей стрельбы.

Профессиональным спортсменам просто необходимо расширять и углублять свои теоретические знания и на их основе анализировать свои практические навыки и приёмы, чтобы совершенствовать свое мастерство в стрелковой подготовке. Чтобы помочь самому себе найти "потерянный выстрел", или подняться еще чуть-чуть, когда уже достиг своего предела.

– Рассказывая про работу с Антоном Шипулиным, вы говорили про изготовление ложа. Можете немного подробнее рассказать про сам процесс работы над этим?

– Поняла, что в этом есть необходимость, когда начала работать с девочками. Я не могу требовать от спортсмена правильности исполнения выстрела, если вижу, что сама конструкция ложа не позволяет ему это сделать, как бы он ни старался. Ведь конечная цель моей работы в том, чтобы спортсмен стрелял метко. Какой бы ни была стрелковая подготовленность спортсмена, его результаты во многом зависят от качества и правильности подгонки оружия. Идеально подогнанное ложе – залог точного попадания. Редко бывает, когда спортсмену подходит серийное ложе спортивной винтовки. Ведь все люди разные – у одного длинные руки, у другого длинная шея, у третьего широкая грудь, длинное тело, у четвёртого всё наоборот.

Поэтому спортсмены, стремящиеся к высокому спортивному результату, обязательно изготавливают индивидуальное ложе для винтовки. Учитывается множество антропометрических данных, и подгоняют ложе под изготовку спортсмена, а не наоборот. Идеально подогнанная винтовка дает спортсмену чувство, словно берешь оружие, вкладываешь в плечо, и становишься с ним единым целым. Винтовка становится твоим продолжением, еще одним органом. Вот с этого и началась моя работа. Сначала надо изготовить правильное ложе, конструкция которого должна обеспечить удобство обращения с оружием при стрельбе и уменьшить силу отдачи при выстреле. Затем подогнать изготовку. Винтовка в изготовке должна быть удобна спортсмену, сбалансирована, устойчива и легко управляема. А уже потом ставить технику и нарабатывать навыки производства точного выстрела.

– Сколько по времени занимает изготовление одного ложа?

– Все индивидуально, это зависит от многих факторов. Как правило, изготовление ложа носит сезонный характер. И все сознательные и думающие спортсмены стараются, чтобы ложе было готово к началу нового подготовительного сезона. Как правило, первый стрелковый сбор начинается во второй половине мая. В принципе, само ложе изготовить недолго. Если есть заготовка с отфрезерованной ствольной коробкой, обработать её под спортсмена можно и за 3-5 дней. Но изготовление ложа - не самоцель, моя задача улучшить результаты стрельбы. Поэтому эта работа носит комплексный характер.

Например, у спортсмена есть проблемы со стрельбой и он обращается за помощью. Сначала я смотрю его стрельбу со старым ложем. Мы работаем на стрелковом тренажере СКАТТ (он позволяет отслеживать все перемещения оружия относительно мишени), смотрим саму изготовку, какая устойчивость, какие колебания ствола, насколько спортсмен владеет навыками. Пытаюсь найти ошибки, которые не позволяют спортсмену качественно работать. Затем мы делаем то же самое на специальном примерочном ложе, которое имеет все необходимые регулировки для поиска необходимой технической конструкции. На нем я стараюсь исправить все ошибки и добиться максимально идеальной и удобной изготовки. Подбираем длину, высоту и угол цевья; длину, отведение и разворот приклада; высоту, длину и форму "шампиньона" под стойку.

На фрезерном станке, конечно же, сама не работаю, поэтому заказываю заготовку на ложейном предприятии, ее делают на высокоточном оборудовании. Заготовка представляет собой брусок, имеющий общие очертания будущего ложа, размером 700-800 х 150 х 80, весом около полутора килограммов с фрезами под ствольную коробку и обоймы. Дальше начинается мой творческий процесс, который, скажу честно, доставляет мне массу удовольствия. Правда, работать над ложами получается только в свободное время, поэтому все шесть весенне-летних месяцев получаются очень напряженными, практически без выходных. По ходу моей работы ложе уменьшается по весу почти вдвое - до 700 граммов. Как правило, спортсмен присутствует при подгонке рукоятки и "шампиньона" для стрельбы стоя.

Затем делаем беддинг-укладку под затворную группу из эпоксидного состава с наполнителем (алюминий или сталь), которая, затвердевая, полностью повторяет рисунок ствольной коробки. Благодаря этому достигается большая площадь прилегания затворной группы к ложу и, как следствие, меньшее удельное давление на ложе; отсутствие микросмещений затворной группы относительно ложа при выстреле; отсутствие деформаций при затягивании винтов; отсутствие реакции на изменение атмосферных условий, что является довольно важным фактором повышения точностных характеристик винтовки. Специалисты утверждают, что беддинг повышает показатели кучности стрельбы до 10%. Поэтому очень важно, чтобы укладка была сделана качественно. Объективную информацию о качестве и правильности изготовления беддинга дает кучность боя.

Далее подгоняем и отрабатываем изготовку. Сначала на тренажере СКАТТ, с помощью которого оцениваем колебания оружия в изготовке. Стараемся добиться, чтобы спортсмен мог держать линию прицеливания в одной точке. Идеально – с горошину, но получается, конечно, у всех по-разному. Чтобы удостовериться в правильности подгонки изготовки, проводим тренировочные стрельбы с патроном при различных психофизических состояниях спортсмена в течение нескольких дней. Расположение пробоин по кучности, а также удобство и комфортность удержания винтовки будут являться критерием оптимального варианта. После того как изготовка отработана, ложе шлифуется и пускается в окончательную обработку - дерево ожидают "косметические процедуры", благодаря которым оно будет прочным и красивым.

По ходу всей моей работы со спортсменом, я стараюсь максимально рассказать теоретические основы производства точного выстрела, самые важные его моменты, о которых нужно всегда помнить.

– С одной стороны, в тюменской команде вы работаете с девочками, с другой - помогали Антону Шипулину. Для вас в целом с кем комфортнее работать над стрельбой?

– На этот вопрос можно ответить словами Стефана Цвейга: "Мельчайшие грани знания, которые скрыты от большинства, дороги только знатоку, только собрату по страсти". Поэтому мне комфортнее работать с профессионалами. Есть определённые этапы становления, совершенствования спортивного мастерства. Не изучив основ, не освоив базовые навыки, невозможно перейти на более высокий уровень. С одними спортсменами приходится начинать с основ стрелковой подготовки, учить их управлять своими мышцами, чувствами, оружием, нарабатывать навыки точного выстрела и так далее. А с профессионалами, которые уже владеют этими навыками, мы отрабатываем элементы, так скажем, высшего пилотажа. Подгонка изготовки идёт уже по миллиметрам, они осваивают искусство управлять пулей. Работа с ними получается эффективнее, потому что они могут дать объективную обратную связь. Работая с профессионалами, я реально ощущаю, что сама развиваюсь, а не стою на месте. Мозг начинает активно работать, решая задачи более сложного уровня.

– Правда ли, что в России мало кто индивидуально изготавливает ложа?

– Как говорят, осадчик – профессия уникальная, сродни скрипичным мастерам или скульпторам. Конечно, таких мастеров по стране, думаю, немало, ведь спрос на охотничьи приклады огромный. А вот мастеров, которые занимаются изготовлением биатлонных лож для профессиональных спортсменов, можно пересчитать по пальцам одной руки. Есть, конечно, и иностранные специалисты - в Германии, Финляндии, Норвегии, Словакии.

Один из известных российских мастеров - это Пономарев Александр Афанасьевич. Его можно назвать своего рода гуру и монополистом в этой сфере. Этому ремеслу он посвятил много лет своей жизни, работая на ижевском оружейном заводе. С его ложами работает большинство российских спортсменов, и я не была исключением. За мою карьеру у меня было 7 разных лож, все они были сделаны у разных мастеров и отличались по техническим характеристикам. Я всегда была в поиске чего-то более удобного и идеально мне подходящего. И считаю, что мне очень повезло, что в руки попало ложе, которое сделал Александр Афанасьевич. Оно не было сделано по моим антропометрическим данным, но конструктивно очень подошло мне. И я проработала с ним всё оставшиеся 10 лет моей карьеры.

Сейчас у Александра Афанасьевича своя ложейная мастерская, у него есть команда молодых ребят, которым он передаёт свой опыт. Сам он практически круглогодично работает со сборной страны, следит за техническим состоянием оружия. Всему, что я знаю и умею в этом ремесле, я обязана дяде Саше. Благодаря той совместной работе, которая у нас была. От него я впервые услышала любимое выражение всех ложейников "стреляет ствол, а попадает ложе".

– В биатлоне есть две хорошие винтовки – российская и немецкая. В чем разница и на чьей стороне преимущество, на ваш взгляд?

– В советское время ижевское спортивное оружие всегда было на передовых позициях. И ижевские конструктора быстро реагировали на все изменения, которые диктовали новые правила и новые стандарты соревнований. В 80-х годах наши биатлонисты завоёвывали золотые олимпийские медали с винтовкой БИ-7-2, работающей по принципу продольно скользящего затвора без поворота. Вот тогда мы были реально впереди, потому что немецкая фирма Anschütz первую половину 80-х всё еще выпускала винтовки с поворотным затвором. И только в 1984-м немецкий оружейник Петер Фортнер разработал и запатентовал механизм перезаряжения с прямолинейным движением рукоятки. Некоторое время винтовки "Аншутц-Фортнер" и "Биатлон" делили между собой пальму первенства. Конкуренцию им пытались составить Finnbiathlon, винтовки фирм "Suhler", "Sako" и других, но без успеха.

Наверно, 90-е годы не лучшим образом сказались на положении российского оружия в мировом биатлоне, в конце десятилетия оно перестало пользоваться популярностью у ведущих спортсменов, в том числе и российских. Сейчас "Аншутц-Фортнер" стал фактически монополистом, около 95% биатлонистов на международных соревнованиях используют винтовку " Anschütz -Fortner 1827". На сегодняшний день это эталон биатлонной винтовки. Ну и, конечно, стволы — особая гордость фирмы "Аншутц". У Anschütz хорошо организованный и легкодоступный сервис оружия, по крайней мере, был доступный до введения санкций.

Большую часть своей карьеры я проработала с немецким оружием. В 1997 году Тюменская область была первой, кто официально приобрел и ввез "Anschütz" в Россию. И практически с того же года начались массовые приобретения немецкой винтовки нашими спортсменами.

Мне всегда хотелось попробовать поработать с российским оружием, доказать, что оно ничем не хуже. Но был такой достаточно долгий период времени, когда на ижевском заводе просто не было качественных стволов соответствующего уровня, а одно время на российские коробки ставили немецкий ствол. И только в 2009-м году у меня появился качественный российский ствол, он отлично работал! Разницы в коэффициенте попадания во время тренировок с немецкой винтовкой и российской не было никакой.

Единственное, скорострельность при работе с Anschütz была выше за счёт системы механизма перезарядки. У затвора Фортнера взведение осуществляется указательным пальцем за специальную рукоятку, а обратно затвор возвращается путем давления большим пальцем на его заднюю часть. Данная конструкция весьма эффективна и позволяет производить перезарядку винтовки двумя пальцами, практически не отрывая кисть с пистолетной рукоятки. Причем главный плюс, на мой взгляд, в том, что все движения идут вдоль канала ствола. А у нашей винтовки используется шарнирно-рычажная схема запирания канала ствола. Перезарядка осуществляется возвратно-поступательным движением руки за специальную рукоятку, при этом затвор описывает дугу определённого радиуса. Мне кажется, это небольшой минус, который создает дополнительные горизонтальные колебания ствола и после перезарядки они затухают дольше, чем у немецкого аналога.

Тем не менее и у Anschütz тоже есть свой минус – часто ломающийся боек (деталь в механизме затвора, которая ударяет по гильзе во время нажатия на спусковой крючок), причем в самое неподходящее время, например, во время гонки. У меня была в карьере такая ситуация в 2008-м году на чемпионате мира во время эстафетной гонки… Последние два года своей карьеры работала с ижевской винтовкой, но побегать на международных стартах не получилось.

Очень хочется, чтобы ситуация в будущем изменилась, и не только в плане биатлонных винтовок. Хочется, чтобы у нас появились российские производители лыжного инвентаря, лыжной смазки, спортивной экипировки и прочего инвентаря, способные конкурировать с ведущими иностранными производителями.

– Каждый биатлонист по-особому относится к своему оружию. Помните, когда у вас появилась любовь к оружию, уверенная работа с ним?

– С раннего возраста я занималась лыжными гонками и первый раз взяла в руки винтовку в 16 лет в выпускном классе. В 1993-м году к нам в Лабытнанги на первый снег приехала женская молодёжная сборная России по биатлону. Старшим тренером был Голев Александр Андреевич, а также с ним работали Гурьев Леонид Александрович и Челюканов Геннадий Егорович. Вот тогда и произошло моё знакомство с биатлоном вживую, до этого я его смотрела только по телевизору.

От того, насколько правильно заложены знания и отработаны навыки, многое зависит. Переучивать спортсмена, когда есть наработанный годами ошибочный навык, очень сложно. Мне повезло, что азы стрелковой подготовки мне закладывал Геннадий Егорович. Занимался со мной вечерами холостым тренажем, подгонял изготовку. Он все четко и доступно объяснил, что мне необходимо сделать для производства точного выстрела. И у меня сразу стало получаться. Работая в тире, в первой своей серии лёжа из пяти выстрелов по мишени я выбила 45 очков из максимальных 50.

Казалось, не женское это дело - держать в руках оружие, но во мне всегда уживались вместе "женские" и "мужские" увлечения. Например, три последних года учебы в школе по предмету УПК (учебно-производственный комбинат) я ходила на автодело. Два года мы изучали устройство автомобиля как автослесари, а на третий - правила дорожного движения и осваивали практику вождения. Так что вместе со школьным аттестатом я получила права категории "В", "С" и профессию водитель-профессионал третьей категории. Вуз тоже был техническим. После такой школы устройство и принцип действия винтовки мне не казался сложным. Свою винтовку я знала от и до, каждый винтик и каждую детальку. Меня очень увлекла стрельба. И - даже сейчас чувствую - чем дальше, тем сильнее. Закрывая мишени, я всегда испытывала азарт! Его можно сравнить с азартом, который испытываешь, закатывая шары в лузу на бильярде.

Елена Соболь — 16.03.2015