Игорь Железовский: «Теперь я на коньках разве что до магазина добегу»

Легендарный Игорь Железовский, шестикратный чемпион мира в спринте, на протяжении многих лет оставался последним рекордсменом в отечественном конькобежном спорте - до рекорда Павла Кулижникова в конце 2015 года. Сам Железовский в это верить наотрез отказывается, зато рассказывает о своей нынешней жизни, где места спорту почти не осталось.

– Игорь Николаевич, в этом году в Коломне будет чемпионат мира, а Минск уже принял чемпионат Европы. Вам понравились соревнования на "Минск Арене"?

– Все получилось интересно, очень празднично, сами по себе соревнования хорошие по атмосфере, но мне как спринтеру казалось, что это все как-то очень медленно получается (смеется). Правда, я за свою карьеру видел столько соревнований, столько разных стартов, что, конечно, ко всему привык.

В Минске мне было радостно встретить своих друзей - тренеров, соперников, коллег. Впечатление осталось самое приятное. Да и в Коломну меня зовут - такое событие для России, домашний чемпионат мира.

– Вы были последним отечественным рекордсменом мира до рекорда Кулижникова и...

– Да вы что?

– Совершенно точно.

– Это ошибка, я уверен в этом.

– Согласно статистике все так.

– Так долго? Нет. В это не могу поверить! Не мог я быть последним до этого рекорда. Вы серьезно?

– Пришлось так долго ждать. Как вы восприняли новость о рекорде Паши?

– Молодец! Красавец. Приятно, что в России по-прежнему сильны спринтерские традиции. На протяжении многих лет, со времен Гришина, у нас были спортсмены самого высокого уровня. За Кулижникова я рад, горд, не перевелись богатыри на земле русской.

– Все восхищаются его техникой.

– Я, к сожалению, вживую не видел как он бегает, но уверен - техника там на уровне, раз уж он бежит 33,9. Хочется увидеть именно живьем, конечно.

– Ну а 33,9... В ваши времена это казалось недостижимым?

– По нашим временам это было что-то невероятное. Какой-то сказочный результат, но ведь и изменилось многое. Коньки стали другими, сооружения сейчас совсем другие, технологии идут вперед, все развивается, ничего не стоит на месте, это сказывается на результатах. Каждая деталь в тренировочном процессе важна, каждая мелочь дает прирост в скорости, но тем тяжелее над этими мелочами работать. Наши 36, конечно, против 33,9 от Кулижникова - это ведь небо и земля просто.

– Довольно долго продержался рекорд Джереми Уотерспуна на "пятисотке". Почему?

– В таких случаях всегда наступает определяющий момент, когда появляется кто-то или что-то. В нашем случае кто-то - это я про Пашу, конечно. Но придут времена, когда все будут бежать и из 33 секунд, что само по себе сейчас кажется невероятным. Думаю, лет 20-30 придется подождать (смеется).

– Вы как-то связаны сейчас со спортом?

– В последние десять лет не связан, но читаю газеты, смотрю новости, вашего агентства в том числе. В курсе, что и где происходит, но немного далековат уже от спорта. Тонкостями и нюансами уже не владею. Хорошо, что мы видимся на таких соревнованиях как в Минске, обсуждаем то, что происходит с людьми, которые непосредственно связаны с подготовкой спортсменов.

А сам я, можно сказать, работаю в строительстве: производство у нас в России, два завода - один под Калугой, второй на Урале, - они производят керамический гранит. Это моя работа сегодня. И мое хобби.

– Почему вы не пошли в тренеры? Вот у Дмитрия Дорофеева очевидно отлично получается!

– Ну и молодец Дорофеев (смеется)! Что касается меня, я очень долго выступал на высоком уровне. Мне это все порядком надоело. Когда закончил выступать, крытых катков не было ни в России, ни в Белоруссии - нигде. Ну и проводить все время опять в сборах, в разъездах... Это все физически было тяжело и психологически тоже. Я насытился всем этим. Это все было как во сне - вроде было, но не со мной. Говорят, что я вроде бегал... Я понимаю, что да, бегал, но все это где-то далеко, будто в другой жизни.

– То есть в Минске вы наблюдали за всем как простой зритель? Не пытаясь все проецировать на себя?

– Именно.

– Тогда можно вопрос... Вот сейчас вам предложи заменить "десятку" на "тысячу" в многоборье, одобрите эту идею?

– Заменить "десятку" - ну, знаете, она по-своему хороша. "Тысяча", конечно, для зрителей более интересна, динамична, эмоциональный фон другой, все это лучше обывателю, как зрителю, как в случае с Минском, который видел соревнования такого уровня первый раз, для него, конечно, 1000 метров предпочтительнее. Да и в наше коммерческое время телевидение диктует свои законы: смотреть десять минут на одного и того же спортсмена вряд ли кому-нибудь так уж интересно. Понятно, что телевизионщикам важнее чтобы все было зрелищнее и менее монотонно, логика в этом есть. И это логика нынешнего времени.

– Марафон пробежать не хотите? Ну, если друзья вдруг позовут.

– Марафон я не добегу (смеется). Я могу сейчас на коньках только до магазина добежать.

– У меня был случай в Инцелле: один болельщик, пытаясь угадать наши с подругой русские имена, особенно напирал на имя Игорь - думал оно и женское, и мужское. Но главное - потому что вы для конькобежного болельщика легенда. Часто к вам подходят, благодарят за те времена, просят сфотографироваться?

– В Минске подходили, интересовались, здоровались, были рады видеть меня. Но сейчас таких встреч и внимания все меньше, все забывается. Закончил я больше 20 лет назад, внуки растут уже, внучка.

– На коньках уже бегает?

– Нет, маленькая пока (смеется).