Альберт Демченко: «Я действующий спортсмен, и мемуары мне писать некогда»

В Сочи Альберт Демченко не только стал трехкратным серебряным призером Игр, но и установил рекорд: теперь в его послужном списке семь Олимпиад. 42-летний саночник рассказал "СЭ" о коварных немецких судьях, недавней травме, ночных переживаниях и лихих 90-х.

Не успели мы с главным ветераном российского спорта выйти из Культурного центра Вооруженных сил РФ, где проходила встреча армейцев-олимпийцев с министром обороны Сергеем Шойгу, а двукратному призеру сочинских Игр присвоили звание капитана, как нам пришлось задержаться. Двое серьезных мужчин, заметив Альберта на улице, остановились как вкопанные, а выйдя из ступора, тут же попросили сфотографироваться.

– Подходят порой с такими просьбами, – улыбнулся Демченко. – И у нас, и в Германии. Хотя в России часто стесняются. Видно, что люди узнают, хотят что-то сказать, но...

– Прощаясь с олимпийцами в Сочи, вы сказали: "Надеюсь, увидимся через четыре года". Что имели в виду?

– Что ребята не сбросят оборотов до Пхенчхана и будут защищать российский флаг на Олимпиаде-2018. Что же касается своей дальнейшей судьбы, то окончательно еще ничего не решил. Время подумать есть.

– Согласитесь, при всех ваших заслугах – трех серебряных медалях Олимпиад и двух чемпионата мира…

– (Перебивая.) Нет золота?

– Именно. А чемпионат мира 2015 года пройдет в Сигулде, на почти родной для вас трассе. Так может, все-таки стоит попробовать схватить судьбу за хвост?

– Желание есть. Оно всегда есть. Некоторые наши саночники планируют кататься именно до чемпионата мира в Сигулде, потому что трасса там отлично нами изучена. Поживем – увидим. Впереди – лето, посмотрим, как будет проходить подготовка.

– То есть мотивация по-прежнему есть?

– Сейчас российская команда саночников на подъеме, у нас много молодых перспективных спортсменов, которые уже сейчас составляют мне серьезную конкуренцию. Я опытный спортсмен и понимаю, что нужно уметь вовремя поставить точку. Но в команде в том или ином качестве останусь точно. Разве что произойдут какие-то критические структурные изменения. Но более достойной кандидатуры на посту президента федерации, чем Наталия Гарт, я не вижу. Альтернативы ей, на мой взгляд, нет.

– А что, вы испытываете какие-то опасения за развитие санного спорта в стране?

– Отвечу так. Сейчас справедливо звучит много слов благодарности в адрес министерства спорта и ОКР, которые приложили очень много усилий для качественной подготовки команд к Олимпиаде. Работа и впрямь проведена колоссальная, ресурсы привлечены огромные. Причем финансы были потрачены с умом, что для России явление нечастое.

Но за всей этой всеобщей радостью многие забыли руководителей федераций. Многие из них на сегодняшний день – молодые, перспективные и очень амбициозные ребята, которые уже немалого добились в жизни, бизнесе, хотят самореализоваться и в спорте и вкладывают в него свою душу. Наталию Гарт можно отнести именно к таким.

После ванкуверского провала в нашей федерации произошли большие изменения. Леонид Гарт, занявший пост президента, произвел множество позитивных изменений, благодаря которым результаты поползли вверх. На чемпионате мира-2012 мы взяли три серебра! К несчастью, трагическая смерть Леонида оборвала эти начинания.

И тогда его жена взяла на себя смелость продолжить дело, сумела поддержать изменения и всего за полтора года до старта Олимпиады собрала отличную команду. Были приглашены лучшие из возможных тренерских кадров. Сделать это было очень непросто: после Олимпиады всех разбирают сразу на четыре года. Вот сейчас, думаю, грамотный тренерский штаб будет очень активно искать себе корейская команда.

Ныне в федерации все классно – "пассажиров" нет. Но не исключены перемены, снова могут прийти непонятные люди, которые решат, что сейчас и так медали есть, и, значит, можно ничего не развивать. При нынешнем руководстве такого точно не будет. Для Наталии Гарт серебряные медали Сочи – это поражение. Теперь у нее появилось еще больше желания работать, чтобы в Корее уж точно всех обыгрывать.

– Ходили разговоры, что бобслей, скелетон и сани могут объединить в одну федерацию.

– Все-таки у нас разные виды спорта. Объединение приведет разве что к массовости. А медали придется тоненько размазывать по кусочку хлеба. Тем более что сани у нас сейчас на подъеме, есть хорошие наработки. Если это вдруг прекратится – мы просто потеряем ход, который набрали. А вот если его сохраним, то спортсмены, которые выступали в Сочи в статусе перспективных, в Корее поборются за медали.

– По вашим словам, Вальтер Плайкнер – лучшее тренерское приобретение из возможных. А кто в теории мог быть еще лучше? Георг Хакль?

– Хакль – отличный технарь, но ведь даже он не главный тренер сборной Германии. У них во главе Норберт Лох, отец Феликса. Главный тренер должен не только делать сани, но и быть хорошим организатором и стратегом. Вальтер именно такой. Подготовку к Играм он спланировал здорово – в Сочи все были на пике. Тот же Семен Павличенко, если бы не судейская ошибка, стал бы четвертым.

– Что за ошибка?

– Должны были дисквалифицировать спортсмена сборной Германии, но немцы его отстояли и, более того, обвинили российских судей в непрофессионализме.

– Вы об Анди Лангенхане?

– Да. У него во время проверки инвентаря щуп под полоз вошел, хотя там даже малейшей щелочки быть не должно. Наши судьи заметили это, за что их и сняли. Не очень приятно, когда немецкая команда ради лоббирования интересов своих спортсменов поступает таким образом. Это же не первый случай, когда немцев не дисквалифицируют за нарушение технического регламента.

– Говорят, из-за тотального доминирования немцев возможны изменения в самих санях.

– Команды других стран предлагают ввести единую марку стали для полозьев, как это происходит в бобслее. С одной стороны, это хорошо, но с другой – какая фирма будет производить эту сталь?

– Та же, которая производит бобслейные.

– Думаете, там все так просто? Бобслеистам приходится закупать коньки под знаменами других федераций. Дело в том, что когда фирма узнает, что коньки производятся для российской бобслейной команды, начинаются фокусы. Сталь – это такая вещь... Даже имея один и тот же состав, качество может получаться разным.

– Почему Россию так не любят?

– Потому что Россия сильная.

– Сейчас в санях сильны немцы.

– Их тоже не особо любят, но у них очень сильные позиции в международной федерации. Плюс их поддерживают страны, которым международная федерация помогает финансово. Так что отношение всех остальных к немцам их самих не особо волнует.

– Какова доля политики в четырех золотых медалях немецких саночников?

– Собрав полный урожай медалей в санях, они рассчитывали занять более высокое место в общекомандном зачете. Всем известно, что после ужесточения правил допинг-контроля в немецком спорте и, в частности, в биатлоне, участились случаи массового ухода перспективных спортсменов на пенсию. Когда 20 – 25-летние подают в отставку, это не может не казаться странным.

Немцы понимали, что в биатлоне им сложно рассчитывать на медали и что в бобслее после ужесточения техрегламента тоже ловить особо нечего. А это виды, которые они традиционно считали медальными для себя. Остались прыжки, двоеборье, горнолыжница Мария Хефль-Риш и отдушина в виде саней. При том, что сани – единственный вид спорта, где они осуществляют полный контроль над ситуацией и могут творить все что угодно.

– Могло ли случиться что-то такое, что помешало бы немецким саночникам победить в Сочи?

– Только в одном виде. Я мог обыграть Лоха.

– Как?

– Меня прилично отодвинула ошибка во втором заезде. Хотя Феликс тоже ошибся – в первом, пусть и не так серьезно, как я во втором. Но даже в такой ситуации можно было его обыгрывать. И тут снова вмешались непредвиденные обстоятельства.

Никогда раньше у нас между вторым и третьим заездами не разбирали техинвентарь. Сани – это инструмент, который после сборки-разборки требует определенной прокатки. Нужно, чтобы полозья встали на место и чтобы все соединения немного притерлись. В результате в третьем и четвертом заездах я стартовал со сбитыми настройками параллельности, и сани ехали не так быстро, как раньше.

– Немцам между заездами сани разбирали?

– Не знаю, это конфиденциальная информация. С судьями вообще произошла странная история: когда они обнаружили нарушение техрегламента со стороны Лангенхана, всю нашу коллегию отстранили от ведения судейства на финише.

– Подобные прецеденты раньше были?

– Столкнулся впервые. Хотя все наши судьи проходили обучение, получали лицензии, работали на зарубежных стартах, и о них очень лестно отзывался главный делегат соревнований. Но как только они справедливо "подцепили" немца – их обвинили в непрофессионализме.

– И на их место пришли…

– Немецкие специалисты. Было ощущение, что даже если бы я выиграл – они нашли бы, за что меня можно дисквалифицировать.

– Как, чувствуя это, пережили ночь между вторым и третьим заездами?

– Переживания, конечно, были. Психологическое давление ощущалось – и сильно. Понимать, что даже первое время не гарантирует золота, непросто.

Мне тогда вспомнился чемпионат мира 2012 года в Альтенберге. Там Россия выиграла три серебряные медали, но не обошлось без скандала по техрегламенту. Когда мы подняли вопрос о том, что немцы нарушают прописанные технические правила, мои сани просто попытались сломать. Не знаю, что с ними творили, но когда я получил их после техконтроля в личном старте, они были во вмятинах и царапинах. А через час у нас была командная гонка…

– Тем не менее вы стали вторыми.

– А могли победить. После того как мои сани изуродовали, они по большому счету стали непригодны для езды. Пошли трещины на деревянном сердечнике.

– Какие прогнозы на ближайшие годы? Немецкий "золотой марш" продолжится?

– Наша задача – опередить их в техническом плане. У нас наблюдается хороший прогресс, но на этом нельзя останавливаться. Нужно создать лабораторию санного-боблейно-скелетонного спорта. Важно изучать все тонкости соприкосновения стали со льдом. ОКР во главе с Александром Жуковым как раз и собирается сейчас создать лабораторию спорта. Думаю, там должен быть отдельный сегмент по нашей специализации – это будет отличным подспорьем.

– У немцев есть что-то подобное? Или все дело исключительно в таланте Хакля?

– Своя лаборатория у них есть, но, анализируя последние старты, можно сказать, что талант Хакля все-таки играет ключевую роль. Ну, или талант немецкой техкомиссии.

– "Роскосмос" может оказать реальную помощь?

– Ребята из "Роскосмоса" со мной не контактировали, я не видел их предложений, поэтому сложно что-то сказать. Но ради бога – пусть пробуют. Как раз сейчас у нас свободное время, можно проводить тестирования, так что – почему нет? В марте в Сигулде пройдет чемпионат России, и если у них есть какие-то наработки – карты в руки.

С момента заключения контракта прошло четыре месяца, они уже должны были что-то подготовить, так? Вообще с ними контактировал исполнительный директор федерации Игорь Шушаков. Вернее, уже бывший исполнительный, и вовсе не исключено, что все это – больше пиар-акция, нежели реальная попытка помощи.

– Есть внутренняя гордость от сознания того, что вы теперь рекордсмен по числу зимних Олимпиад?

– Японский прыгун Нориаки Касаи также провел в Сочи свою седьмую Олимпиаду и тоже выиграл две медали. Так что заявления некоторых политиков об ограничении возраста участников Игр кажутся мне просто нелепыми.

Старты в Сочи показали, что опытные спортсмены могут бороться со всеми. Вспомните хотя бы Бьорндалена и Зубкова, которые выиграли по два золота. А канадские хоккеистки Викенхайзер, Хэффорд и Уллетт, которые выиграли четвертое золото подряд?

Если спортсмен сильный – возраст не имеет значения. Место в национальной сборной получаешь не по результатам голосования болельщиков, а по сумме отборочных результатов. Тот же Женя Плющенко, несмотря на тяжелейшую операцию, сумел подготовиться и выиграть золото. А то, что не смог выступить в личных соревнованиях, – извините. Это дело случая: произошел чисто технический сбой. Конструкция в позвоночнике просто не выдержала огромной нагрузки. Такое могло произойти и со мной.

– То есть?

– Накануне Олимпиады у меня было серьезное падение во время тренировки перед чемпионатом Европы в Сигулде. Поэтому я и не выступал там в личных соревнованиях. Произошло смещение позвонков – не мог ни согнуться, ни разогнуться. Лежал два дня. А в эстафете команду нужно было поддержать, поэтому на этот вид программы я вышел.

После этого пришлось провести много реабилитационных процедур, благодаря которым все-таки смог выступить на Олимпиаде. Причем хорошо выступить! Кстати, отвечая на однотипные вопросы корреспондентов относительно прогноза своего выступления на Играх, я накануне Сочи неоднократно повторял: "Ребята, подождите, мне нужно еще дотренироваться". Я понимал, в каком положении нахожусь и что вопрос даже в тот момент стоял ребром.

– За плечами семь Олимпиад, множество событий, встреч, нерассказанных историй. О мемуарах не задумывались?

– Невольно обращаешь внимание: один биографию написал, другой… Задумаешься, а потом приходят мысли: "Неужели мою жизнь можно уложить в строки и страницы?" Наверное, для этого нужно созреть. Должен смениться ритм, нужно осмыслить все пройденное. Не считаю, что я уже в таком состоянии, когда можно только сидеть и писать книги.

– Некоторые футболисты и в 30 лет пишут, и раньше.

– Может, они уже готовятся на пенсию в этом возрасте? Как говорит мой отец, пенсионное удостоверение – это последний документ, который дают при жизни. Я себя пенсионером не считаю. Я еще активный парень, спортсмен, и мне пока не до мемуаров.

– Если вы однажды все-таки решитесь, о чем напишете в главе про Сочи-2014 помимо соревнований?

– В Сочи многое удивило. В первую очередь организация. Никто не ожидал, что все будет так четко, отлажено. Логистика движения и проживания были на высшем уровне. Что еще важно – чувствовалось, что ты дома, и за тобой вся страна. Ни на одном другом старте ничего такого не было. Мы впервые почувствовали себя хозяевами в своем доме.

– Кто для вас главный герой сочинской Олимпиады?

– У меня нет героев и кумиров. Вся наша команда – настоящие молодцы. Мы смогли перебороть себя, справиться с грузом ответственности и сделать это – победить в общекомандном зачете.

– Вы один из лидеров среди российских олимпийцев по наименьшему количеству интервью в Сочи. Почему?

– Соревнования предстояли очень серьезные, и распыляться не хотелось. Каждое интервью для меня – серьезная встряска и эмоциональный выплеск. Давать хорошее интервью – на самом деле сложная работа. Поэтому до старта я не хотел ничего говорить. А вот через некоторое время после соревнований стал всем доступен. Ну а корреспондентам, пытавшимся спросить у меня между заездами о том, какое место я в итоге займу, мне сказать было нечего.

– Некоторые боялись с вами общаться и после соревнований.

– Я не люблю непрофессионалов. Может быть, потому, что спортсмен и понимаю значение мелочей. Золото от серебра отделяет мизерная ошибка. Все решают малейшие недоработки. У меня недоработка в том, что я все-таки не все успел доделать в санях. Все здорово, современно, но наверняка есть какой-то нюансик... Может быть, где-то винтик не довернул. Поэтому нужно работать, работать и еще раз работать. К Пхенчхану мы точно должны быть сильнее! Главное сейчас – чтобы внимание к спорту сохранилось.

А возвращаясь к корреспондентам, расскажу свежую историю. Во время вручения автомобилей на Васильевском спуске ко мне подошли с просьбой об интервью. Интереса ради спросил, с каким изданием имею дело. Оказалось, с тем самым, которое выдернуло во время Олимпиады мои слова из контекста и поставило в заголовок, что я нажрусь водки и упаду лицом в салат. Упомянул про это, а парень начал отнекиваться. Но я же знаю, где все это появилось. В итоге молодой человек развернулся и ушел, так ничего не спросив.

– Какие вопросы вам лучше не задавать?

– Не нравятся вопросы плана: "А что вы чувствуете? А какие ощущения?" – но это еще ладно. Не люблю, когда спрашивают про рынок, мясо, такси. Такое ощущение, что в 90-е годы все сосали лапу, а я один работал. Все так же жили. Выживали как могли. Те же журналисты крутились, таксовали и так далее. Кто-то вернулся, кто-то ушел в рэкет, кто-то в бизнес. Течение 90-х вынесло всех в разные стороны.

– Довольны, куда оно вынесло вас?

– Я полностью доволен своей жизнью.

– После Ванкувера вы в интервью "СЭ" говорили, что ваша мечта – "Порше-911", но средств на машину не хватает. Мечта по-прежнему актуальна?

– Она так и осталась мечтой. Может, это и к лучшему. Видите, все никак не могу выиграть Олимпиаду и заработать нормальные призовые. Машины дорожают быстрее, чем олимпийские медали. Так что пока не стану олимпийским чемпионом, это для меня непозволительная роскошь.

– А если ваша дочь Виктория Демченко выиграет в Пхенчхане?

– Это будет ее медаль, ее призовые, а я лишь буду тренером-механиком. Или играющим тренером. Но каждая медаль Вики – это именно ее медаль. И в Корее она будет осуществлять в первую очередь свою мечту.

Владимир ИВАНОВ — 03.03.2014 00:11