Александр Легков: «Если бы не выиграл золото, отправился бы в Магадан почтовым поездом»

Мария Командная поговорила с главным русским лыжником, олимпийским чемпионом в марафоне, чтобы понять, как за две недели он превратился из неудачника в героя большой страны.

– В воскресенье на этапе Кубка мира в Лахти ты бежал разделку, занял третье место – зачем? Ты же неделю назад стал олимпийским чемпионом – сиди в Москве, «Мерседесы» получай. Колонья, например, в Лахти даже не приехал.

– Если нет проблем со здоровьем, почему не пробежать-то? Пока ты свой диктофон не включила, я тебе честно сказал, что мотивация, конечно, в Лахти у меня была не та. Зато впервые за четыре года я вышел на старт чисто для удовольствия. Мне больше не надо ничего никому доказывать. Я в этом сезоне уже сделал все, что хотел. Офигенное чувство.

– Как ты жил эту неделю? Я, честно говоря, очень удивилась, когда ты сказал, что из Сочи практически сразу поедешь в Давос, где тренируешься, а оттуда в Лахти. А как же к Путину заглянуть? И на «Вечерний Ургант»?

– Мои тренеры решили меня от этого оградить. Но мне, на самом деле, очень хочется все это ощутить. Не каждый же день такое происходит, поэтому мне интересно. Но есть гонки, которые мне еще бежать. Ничего, я скоро приеду в Москву и все наверстаю, осталось совсем чуть-чуть потерпеть.

– Рассказывай, как Путин тебя принимал. Ты же с ним еще в Сочи виделся.

– Встретил он нас хорошо. Мне очень интересно было, какой он в жизни. Я же его раньше только по телевизору видел. Ордена вручил. Я получил большое удовольствие от этой встречи. Даже сфотографировался с ним. В инстраграм потом фото выложил.

– Я тебе сейчас задам вопрос, ты на него ответишь, и мы забудем. Когда ты сам поверил в то, что ты неудачник?

– Я никогда в это не верил.

– И слава Богу!

– Падения мои и сломанные палки – это не неудача, это спорт. Просто мне понадобилось чуть больше времени, чтобы доказать всем, что я ничуть не хуже, чем остальные. Чем Нортуг, чем Колонья.

– Если где-то в мире ломается лыжная палка, то она ломается у Легкова.

– Нет такой поговорки, это ты сама только что придумала.

– Джорджио Ди Чента в 2006 году тоже выиграл полтинник на домашней Олимпиаде. И с тех пор он ничего подобного не испытывал. Закрытие Олимпиады, весь стадион на тебя почти что молится. И вот он никак не может уйти из спорта – все пытается найти и повторить те эмоции.

– Пусть ко мне обратится, я ему расскажу, как их повторить! На самом деле, я бы очень хотел еще раз пережить этот момент. Когда я находился там, я был в шоке и вообще не осознавал, что происходит. И вот только через неделю я хоть как-то начал осознавать. И я понял, что полностью тогда все не ощутил. Надо было всем телом, до каждой клеточки момент ловить. Я понимаю, что Ди Чента имеет в виду. Ты пойми, я стою на верхней ступеньке пьедестала, вокруг меня 50 000 человек, играет гимн России! Вот ди Чента это испытал, я это испытал, но я считаю, что мои ощущения круче. Потому что наша Олимпиада – это не туринская Олимпиада. Наша в миллиард раз круче!

– Ты сейчас так улыбаешься, я тебя никогда таким не видела.

– Сначала было все плохо. Опять Олимпийская деревня, опять все вместе ходим, еда из пластмассовых тарелок. Каждый день видишь своих соперников, очень сложно настраиваться на гонки. Но после эстафеты пришла уверенность, и стало все гораздо легче. Мне стало даже как-то все нравиться. Но это только то, как я жил. Если вокруг смотреть, то это была самая крутая Олимпиада, конечно, чего тут говорить.

– Ты что имеешь в виду прежде всего?

– Строения, как все находится близко. Не надо никуда ездить. Вышел из Олимпийской деревни, прошел пять минут, и ты уже на трассе катаешься. Организация. Еда даже хорошая была. Придешь в сауну – мозаики всякие. Бассейн – то же самое. Иностранцы не понимали, где находятся, они думали, что на курорте.

– Так из горной Олимпийской деревни как раз санаторий газпромовский сделают, чему тут удивляться-то.

– Да и пусть делают! С погодой, кстати, тоже повезло. В основном было солнце и было жарко. Действительно жаркие игры были!

– Давно шутку заготовил?

– Чего?

– Ладно, проехали.

– Самое главное, мне сейчас звонят друзья-знакомые и говорят, что никакой вид спорта больше по телевизору смотреть не могут. Какой там футбол? Неинтересно! После тех эмоций, что мы все пережили, просто неинтересно! Это факт, я это тоже понимаю. Пройдет месяцок другой, снова сможем и футбол смотреть, и хоккей, и волейбол – что там еще люди смотрят?

– Кстати! Ты же фанат хоккея, как ты переживал вылет России в четвертьфинале?

– Я очень переживал. Как-то ругать их? Я знаю, что такое спорт, я никогда в жизни ни одного спортсмена не буду хаять и никогда про него плохо не скажу. Мне абсолютно все равно, кто какой крутой, кто сколько денег зарабатывает, кто на чем приезжает на стадион – мне без разницы. Все выходят побеждать. Я никогда не поверю в то, что наши хоккеисты не хотели выиграть. Очень хотели!

– Видел бы ты их лица после матча с финнами.

– И слава Богу, что не видел. Я знаю, что они очень сильно переживают. Они мужики – мне вообше все равно, кто и что про них говорит. Они одни из лучших.

– Вот ты говоришь, такие крутые объекты к Олимпиаде построили, а дальше-то что с ними будет?

– Что-то будет пустовать, – это понятно. За ними нужно следить. Наверное, это очень большие затраты. Но я в этом ничего не понимаю. За объектами нужно ухаживать, а уход стоит денег. Я не профи, чтобы об этом рассуждать.

– Ты как считаешь, 50 миллиардов долларов на Олимпиаду – это о’к?

– Я просто не считаю чужие деньги. Дальше давай.

– Сейчас, наверное, уже можно говорить о том, чего вам стоило добиться разрешения тренироваться своей маленькой уютной компанией из четырех человек – ты, Илюша Черноусов, Изабель Кнауте и Рето Бургермайстер. Можно же?

– Сложно было. Но я не могу сейчас все выложить. Не потому, что нельзя, а потому что очень долго рассказывать. Это надо винцо доставать и вперед, часов на десять. Скажу так: были самые разные моменты, но они привели нас к тому, что мы сейчас имеем.

– Вы с Илюшей будете продолжать тренироваться автономно от остальной сборной?

– Я не могу тебе сейчас ответить, потому что еще рано, сезон не закончен. Но я думаю, что Виталий Мутко скажет: «Добро, тренируйтесь так и дальше». Но не все же от него зависит. Как мои тренеры отреагируют? Я не знаю, мы с Рето еще не общались на эту тему. Пока идет Кубок мира, эта тема не затрагивается.

– Но ты хочешь оставить все так, как есть?

– Конечно, хочу.

– Сейчас я немного поиграю в твоего психоаналитика. Ты от лыж, конечно, устал. Но, мне кажется, что победа на полтиннике тебе очень поможет снова влюбиться в лыжи. Она тебя вдохновит, и ты еще пару лет точно побегаешь. А может, даже до следующей Олимпиады останешься.

– То, что я устал от лыжных гонок, – это факт. У меня путь длинный. Он не печальный, не страдальческий ни в коем случае. Нормальный такой спортивный путь. Было много всего. Лично для меня он был сложноват. Были маленькие вещи, которые меня отводили в сторону. За эти два года, вообще-то, я выиграл дистанционный Кубок мира, Тур де Ски и Олимпийские игры. На минуточку.

– Да я вообще-то в курсе.

– Это за два года. Не каждый может этим похвастаться. Но я устал. Мне уже не двадцать пять, мне уже тридцать. Хотя мне многие говорят, что это не возраст. Можно еще бегать и бегать. Но надо и о себе тоже подумать.

– В каком смысле?

– О себе, о семье, о потомстве.

– Ты уже решил, чем после спорта будешь заниматься? Есть какая-то идея в голове?

– У меня открылся магазин, экипировочный центр. Он в Москве. Но им я буду заниматься вместе с лыжами. Я сразу не завяжу. «Все, я больше не хочу бегать», – так я не скажу, потому что я наркоман. Наркоман я! Наркоман лыжных гонок!

– Не кричи, пожалуйста, поздно уже.

– Ну, я наркоман! Я не могу представить себя без тренировок, свое тело – без тонуса тренировочного. Я не закончу. Я боюсь, что буду зависим всю жизнь. Победа на Олимпийских играх меня вдохновила, и сейчас я думаю, что стоит еще в этом во всем побултыхаться.

– Что за экипировочный центр-то?

– Открытие официальное будет весной. Он находится прямо внутри салона BMW. У меня есть друг, Андрей Волынец, он салоном этим владеет, он договорился со всеми бээмвешниками. Потому что во всех салонах должен быть одинаковый стиль, а тут – бац, лыжный магазин. Смешно же. Но мы сделали очень круто, скоро сама все увидишь.

– Так круто тебя сейчас таким счастливым видеть. Знаешь, за неделю до Игр я встретила Изабель в Домодедово, она сказала: «Я не знаю, что делать, если они не выиграют, меня сошлют в Магадан».

– Так и было. Мы шли ва-банк. Если бы ничего не получилось, не было бы этой золотой медали, то мы бы все вместе отправились в Магадан почтовым поездом.

– Почему ты не бежал разделку в Сочи? Могло бы быть два золота ведь. Особенно после того, как ты в Тоблахе ее же выиграл – на последнем этапе Кубка мира перед Олимпиадой.

– Никто здесь не виноват. Мне давали возможность ее бежать, я сам отказался. Елена Вяльбе спросила перед Олимпиадой, что ты хочешь бежать? Я сказал – скиатлон, эстафету и полтинник. Это я говорил после «Тур де Ски». Конечно, после победы в Тоблахе я мог сказать, давайте я побегу пятнашку, а не скиатлон. Но я посчитал, что не надо дергаться.

– Мое мнение: на Олимпиаде тебе нужно было бежать все гонки, кроме спринта.

– Так тоже нельзя. У меня было три шанса. Первый я не использовал. Осталось два. Два шанса – это много. Потом я реализовал свои шансы в эстафете, появилась медаль. Я сказал себе, серебро у меня уже есть, остался один шанс. И вот у меня две медали. Одна из них золотая. Я был готов бежать пятнашку, но вдруг что-то бы пошло не так? И не было бы золота в марафоне? А? Ты об этом не думала?

– Ты как бешеный сейчас.

– Что как бешеный? Я четыре года жил Сочи. Я не смотрел всякие ролики, передачи перед Олимпиадой, а вот сейчас начал. Пересмотрел передачу «Сборная России» с Губерниевым. Они ко мне приезжали в Италию снимать осенью. Я такие вещи говорил... Господи! Губерниев меня спрашивал, а ты заслуженный мастер спорта? А я говорил, а за что мне его давать? Я мастер спорта международного класса. Потому что у нас заслуженного дают только олимпийским чемпионам.

– А я очень люблю пересматривать твое интервью сразу после победы. Мне кажется, ты все время хотел сказать слово «п...ц» и очень смешно себя сдерживал.

– Ладно тебе, ну уж не все время! Нормально все было, я держался. Искренне все говорил. Хотя опять дал слабину, сопли пустил. Здесь я не мог справиться с собой. Как и после дуатлона в Ванкувере. Но там я еще молодой был, балбес, одним словом. Сам заболел, неправильно подводился, к себе относился по-другому. А тут – я говорю, меня накатывает, я пытаюсь как-то все это сглотнуть, а меня опять.

– Через пару часов, как ты выиграл, я говорила с Женей Устюговым. И он рассказал, как тебе накануне мужская биатлонная команда давала золотую медаль гладить. На счастье.

– Да врет он! Гонит! Я свою-то серебряную медаль убрал в чемодан подальше, так что ничего я не трогал, никого не гладил.

– А серебряную-то зачем в чемодан засунул?

– Нас наградили, я приехал в Олимпийскую деревню, сразу убрал ее в сумку, и дальше готовиться к полтиннику. Чего на нее смотреть-то?

– Сейчас где твои медали хранятся?

– Со мной они, в сейфе лежат.

– Ну покажи! Как часто ты ее достаешь и просто смотришь на нее?

– Никогда. Если только кто-то, как ты, попросит показать. А так никогда.

– Ты понимаешь, что ты, наверное, самой крутой лыжник российский? Со времен Алексея Прокуророва.

– Таких, как он, больше не было и, наверное, не будет. Он великий. А сейчас у нас много заслуженных-перезаслуженных. Что нам теперь, пиписьками мериться? А что, Крюков незаслуженный? У него тоже – золото и серебро.

– Тебе Никита что-то говорил после того, как ты стал олимпийским чемпионом? Я же с ним общалась после его серебра в командном спринте, он ужасно расстроен был. Он очень хотел второе золото.

– Он мне так сказал: «Ты меня за одну Олимпиаду догнал. Теперь у меня золото и серебро, и у тебя золото и серебро». А я ему: «Ну, видишь как бывает». И у Женьки Дементьева тоже золото и серебро. Я все прекрасно понимаю. И Ванкувер – это круто, и Турин. Но моя медаль – она из Сочи. Понимаешь? Из Сочи!!!

– Когда тебя награждали на церемонии закрытия, это был самый счастливый момент в твоей жизни?

– Да. Конечно. Самый счастливый. Я до сих пор не очень верю, что это все со мной происходит. Я вернусь когда в Москву, с болельщиками обязательно встречусь – это очень важно для меня.

– Им тебя в середине марта ждать?

– Попозже. Я еще на чемпионат России поеду.

– Зачем?

– Потому что я выступаю за Ханты-Мансийск. Вот, обязательно про это напиши. Я выступал, выступаю и буду выступать только за Ханты-Мансийск. Это мой самый родной город.

– Да и призовые там самые большие.

– Давай только считать их не будем.

– Я просто за тебя тихонько порадуюсь. Потому что ты олимпийский чемпион...

– Я еще майор МВД.

– Тем более. Что там за смс-ки тебе постоянно приходят? Каждые полминуты.

– Да это мне последнюю неделю приходят. Очень много всего. Поздравления и все такое.

– Я понимаю, у тебя голова сейчас совсем другим забита. И все же, ты слышал что-то про события на Украине?

– Да, мне очень тяжело и больно обо всем об этом узнавать. Я очень сильно переживаю. Главное, чтобы хуже не было. Да хуже уже и некуда. Надеюсь, когда приеду в Москву, все уже уляжется.

Мария Командная — 5 марта 11:36