Александр Легков: «Нортуг звал в США, но из-за Крыма не поеду»

Корреспонденты «Чемпионата» Александр Круглов и Александр Служаков встретились с олимпийским чемпионом по лыжным гонкам Александром Легковым, чья карьера, полная драматичных взлётов и падений, наконец подошла к хеппи-энду. Когда к одному из московских ресторанов подъехал BMW с олимпийской символикой, в его владельце с трудом угадывался один из героев Олимпиады. Впрочем, после исторической победы Легков ничуть не изменился и предстал всё тем же скромным, искренним и интересным собеседником.

– Александр, какой вам вспоминается Олимпиада по прошествии двух месяцев?

– Как хороший сон, который уже прошёл. Было много ярких моментов, и когда я пересматривал финиш победной гонки, снова пережил все эти эмоции.

– Почему российские спортсмены максимально мобилизовались только к концу Олимпиады?

– Видимо, так и должно было быть. Мы все ощутили командный дух, поняли, что выступаем за Россию. Я не рассчитывал стать олимпийским чемпионом, а просто делал своё дело.

– Расскажите, почему на главные старты сезона с вашим участием (ЧМ-2013, ОИ-2014) приезжали ваши родители? Ведь ваш отец не раз говорил, что ему тяжело смотреть даже по телевизору соревнования с вашим участием, а тут — вживую! Для вас их присутствие не было дополнительным раздражающим фактором?

– Они никогда не бывали на соревнованиях, а в Валь-ди-Фьемме им понравился праздник. Они снова увидели его вживую, гуляли по олимпийскому Сочи и болели за меня. Мне была приятна такая поддержка.

– На старт дуатлона вы вышли в повязке, а потом сменили её на более привычную шапку. На удачу?

– В тот день было жарко, и я решил, что в повязке бежать будет легче, но когда побежали гонку, она стала у меня сползать, подниматься наверх и очки сбились, поэтому я её снял и добегал гонку без неё. На следующую гонку я надел привычную шапку, которая не сползала. Видимо, у меня необычная структура головы, которой не подходит повязка. Об удаче и суевериях я даже не думал. Меня часто спрашивают об удаче и её отсутствии, но я не придаю ей особого значения и больше верю в свои силы.

– Когда Дарио Колонья сломал палку, многие говорили, что таким образом удача вернула вам долг.

– Видимо, наверху кто-то сказал: «Хватит, парень, у тебя уже есть две золотые медали, дай и другим выиграть!»

– Как вы вообще относитесь к ажиотажу вокруг медалей? Тем более что вы в последние годы вели затворнический образ жизни, очень редко встречались с болельщиками и практически не давали интервью?

– Я и впредь буду дозировать общение с прессой, просто сейчас есть время, и я осознаю необходимость поговорить об Олимпиаде, раскрыть все свои эмоции и поделиться будущими планами.

– В конце марта стало известно, что в честь призёров Олимпийских игр в Сочи будут названы 22 спортивных объекта, которые построят в 2014 году. Вы уже знаете, что назовут в вашу честь?

– Да. В подмосковном Пересвете будет стадион с шикарной трассой для детей. Там же будет гостиница и лыжная школа. Строит всё это за свой счёт Андрей Анатольевич Волынец, глава фирмы «Промфинстрой». Возможно, я поучаствую в строительстве и развитии этого объекта. Мне было очень приятно, что его решили назвать в мою честь. За такими энтузиастами будущее нашего спорта.

– В прошлом сезоне норвежское телевидение сняло фильм о вашей подготовке. Какое впечатление оставили эти съёмки? Не мешали тренировочному процессу?

– Они сначала хотели приехать в Москву и поснимать меня три дня здесь, но я отказался, так как была серьёзная подготовка. Я выделил им один день в Италии. Мне они не мешали, потому что просто снимали мою работу, скоростные тренировки и задали некоторые вопросы.

– Не возникло ощущения, что в Норвегии вы популярнее, чем в России?

– Меня это не удивило, потому что Норвегия — лыжная страна номер один. Популярность лыжных гонок там сравнима с популярностью футбола в России. У них маленькая страна с настоящим культом лыжных гонок. Такое признание мне приятно.

– Вам не кажется, что провал Петтера Нортуга на Олимпиаде связан с чрезмерным вниманием к его персоне на родине и отвлечением на посторонние вещи вроде покера?

– До этого ему ничего не мешало. Возможно, со временем проходит мотивация, особенно когда человек выигрывает всё, что возможно, а Петтер уже завоевал всё, что мог, кроме «Тур де Ски». Кроме того, он сказал, что приболел перед Олимпиадой, и это тоже могло оставить отпечаток.

– Как вам кажется, в чём разница между олимпийскими чемпионами Михаилом Ивановым и Евгением Дементьевым, которые, по большому счёту, после своих грандиозных успехов не смогли вновь взойти на вершину, и Никитой Крюковым, на протяжении четырёх лет показывающим блестящие результаты? Не боитесь, что и у вас «закончится бензин»?

– К Жене победа пришла в молодости внезапно. Он доказал, что способен побеждать, но потом психологически стало сложнее удержаться на этой вершине. Миша Иванов получил золотую медаль после дисквалификации Йохана Мюллега. С одной стороны, повезло, что ему досталась эта медаль, а с другой — после этого он сам пришёл к тому, что надо заканчивать. Что касается меня, я долго шёл к этой цели, но сказать, что будет дальше, пока не могу. Я до конца отработал олимпийский сезон, который оказался удачным. Во всех последних гонках я был в призах и подтвердил свой уровень. Найти мотивацию дальше будет непросто. Если бы мне было 26 лет, я бы мог ещё четыре года доказывать, что я сильнейший, а сейчас времени уже на так много осталось, чтобы выступать на высоком уровне, поэтому надо взвесить все за и против.

– Вы колеблетесь, потому что есть интересные варианты продолжения карьеры вне лыжных гонок?

– Никаких предложений нет. Мне самому надо понять, что делать дальше. Доказывать мне никому ничего не надо. Я всё себе доказал в Сочи.

– «Большой хрустальный глобус» или золото чемпионата мира может стать новой большой целью для вас или после победы на Олимпиаде это мелковато?

– Это хорошая цель, но выше Олимпийских игр нет ничего. Если смотреть объективно, то для победы в общем зачёте нужно хорошо бежать спринт. Я к нему не расположен и природу обмануть не смогу, а общий зачёт в дистанционном Кубке у меня уже есть. Что касается чемпионата мира, то победа на нём была бы приятна, но я не буду сильно расстроен, если её так и не будет.

– Три года назад вы поменяли лыжи, перейдя с Madshus на Rossignol. За эти годы вы завоевали медали Олимпийских игр, чемпионата мира, выиграли «Тур де Ски» и «Малый хрустальный глобус» по программе дистанционных гонок. Насколько велика заслуга лыж в ваших успехах?

– Велика не роль лыж, а то, как с тобой работают люди. На Madshus я тоже был вторым и в общем зачёте, и на «Тур де Ски». У всех марок есть хорошие лыжи, но проблема была в том, что Madshus перестал со мной работать плотно, поэтому я отказался от него.

– Биатлонисты тоже жаловались на эту марку и отказывались от неё. Вы думаете, имеет место предвзятое отношение к России?

– Раньше у них был хороший сервис, но в последнее время норвежцы немного задрали нос. Поначалу у меня были колебания и сомнения. В первый год было сложно подобрать новые лыжи. Но когда я увидел работу фирмы, отношение к себе, то понял, что всё будет хорошо. Так и получилось.

– Другим фактором успеха может стать правильная спортивная диета. Некоторые специалисты обвиняли наших биатлонисток в отказе от услуг диетолога. Вы придерживаетесь определённой диеты?

– Нет, я ем всё подряд. Нужно только меньше есть острого и больше углеводной пищи, которая даёт энергию после тяжёлых тренировок. Два или три года мне навязывали американских диетологов, но мне это было не нужно. Я этого не понимаю и никогда не пойму, поэтому отказался от их услуг.

– Как вас встретили в Югре, регионе, который вы представляете?

– Приятно было, что люди болеют за меня, переживают, приходят на встречу и просят автограф. Встретили меня очень тепло и радужно, хотя марафон дался мне непросто. Я не хотел его бежать, потому что много сил потратил на встречи и поездки. Но в итоге меня уговорили и сказали, что это надо.

– Ваш руководитель по департаменту спорта Евгений Редькин будет баллотироваться на пост президента СБР. Хватит ли ему выдержки, чтобы навести порядок в непростом биатлонном хозяйстве?

– Раз у нас в Ханты-Мансийске со спортом всё в порядке, значит он хороший и сильный руководитель. Думаю, и в биатлоне он может справиться.

– Из-за событий в Крыму сотрудникам силовых ведомств запретили выезжать из России в более чем 150 стран мира. Вы же военнослужащий внутренних войск МВД России в звании майор. Как собираетесь теперь жить?

– Теперь у меня не получится поехать в Америку по приглашению Петтера Нуртуга. Впрочем, я нисколько не жалею, что не увижу Лас-Вегас. Я даже рад, что не надо никуда лететь и что-то там вытворять. Для меня лучше спокойно потренироваться или вообще отдохнуть дома.

– Что это за мероприятие?

– Коммерческие соревнования друг против друга. В них входят лыжные гонки на песке, прыжки с небоскрёбов, стрельба из автоматов и другие виды активного отдыха. Это не так уж легко, к тому же непростой перелёт. Сначала я дал согласие, но в связи с тем, что после событий в Крыму мне не дадут визу, я очень рад. Раньше он соревновался с Маркусом Хеллнером и Оддом-Бьорном Хьельмсетом, а теперь вызвал на поединок меня. Кроме того, там он играет в покер, а мне он не интересен. Я бы лучше побегал с ним кроссы и посмотрел, кто сильнее.

– Сколько планируете отдыхать в это межсезонье?

– Есть пауза до середины мая. Я пытаюсь даже сейчас делать лёгкие тренировки, но как будет складываться моя подготовка и спортивная судьба в будущем, не знаю.

– Виталий Мутко говорил, что намерен сохранить вашу группу, а Вяльбе хочет добавить к вам Станислава Волженцева и Глеба Ретивых.

– Пока это всё слова. Я считаю, что людей, которые со мной будут тренироваться, должны выбирать мои тренеры. Было бы правильно, чтобы они сами отобрали кандидатуры из тех спортсменов, которые изъявят желание. Но у руководства может быть другое мнение, поэтому я не знаю, будет ли существовать эта группа. Там всё сложно, надо решать.

– Какие планы у Ильи Черноусова? Известно, что он уходит из группы, и ходят слухи, что он может принять швейцарское гражданство.

– Он действительно уходит из группы, но о дальнейших его планах я не знаю. Сейчас он уехал отдыхать, и мы не поддерживаем связь. Я не думаю, что он уйдёт в сборную Швейцарии, но начать с ними тренироваться он может.

– Вам не жаль, что после стольких лет работы вместе он уходит?

– Нисколько не жаль. Этот этап пройден. Мы остаёмся хорошими друзьями, но постоянно делать одно и то же неправильно. Мы тренировались вместе, но если хотим чего-то добиваться, надо пробовать другое. Сидеть на одном месте много лет — неправильно.

– Существует ли хотя бы минимальная возможность, что вы когда-нибудь вернётесь в сборную России? Что для этого должно произойти в команде?

– В этой жизни всё возможно, но сейчас я бы этого не хотел. Тогда мне пришлось бы подумать, стоит ли ломать себя или лучше закончить карьеру. Я не хочу там тренироваться, но в жизни возможно всё.

– Вам нужны партнёры на тренировках?

– Только чтобы психологически было легче, чтобы игровые тренировки проходили интереснее. На очень тяжёлых тренировках нужен партнёр, потому что друг друга тянешь. Что касается долгих и монотонных тренировок, то там не нужен партнёр, там нужна работа, нужно думать о технике, а не болтать. Последний год я тренировался практически один.

– С кем из лыжников вы бы хотели тренироваться?

Открою вам секрет: со мной хотел бы тренироваться Нортуг. Он горит желанием, постоянно звонит моим тренерам, договаривается о совместных сборах. Он бы хотел провести пять-шесть совместных сборов. Здорово, что такие люди признают, что у нас правильная подготовка и хотят тренироваться на наших условиях. Я лично не против, пускай приезжает и тренируется. Для меня этот опыт очень интересен, ведь мы можем подтянуть друг друга. С такими людьми всегда приятно тренироваться.

– В биатлоне Мартен Фуркад тоже хочет тренироваться в Норвегии. Вам не кажется, что границы национальных сборных уже тесны для сильнейших спортсменов и в лыжном спорте и биатлоне грядёт клубная эпоха?

– Этот процесс уже идёт. В марафонах уже выступают клубные команды, и за ними будущее. Если организаторы сделают всё правильно, марафонские команды скоро переплюнут национальные сборные. Формат «Тур де Ски» тоже оптимально подходит для клубов, он интересен для зрителей, но иногда хочется, чтобы организаторы попробовали сами побегать эти гонки.

– Но «Тур де Франс» ещё более жёсткое испытание.

– Я смотрю на них и ужасаюсь. Как эти монстры выдерживают такие нагрузки. Это они настоящие лошади, а мы — так. Я знаю, что такое проехать 100 с лишним километров на велосипеде. После этого я приезжаю никакой, а они 21 день из 23 это делают и забираются в невероятные горы. Это очень круто.

– Вам не кажется, что, создавая такие сумасшедшие маршруты, организаторы толкают спортсменов на употребление допинга?

– В этом есть доля правды. Все хотят выступать хорошо, а допинг даёт силы из ниоткуда, но я горд тем, что в Сочи сумел выиграть олимпийское золото без допинга. Я никогда ни за кем не следил, не обвинял никого в этом, потому что если человек бегает и его не поймали, значит он побеждает честно, а любую вину надо доказывать. Даже тех, кого ловят на допинге, я не обвиняю. Этот путь они выбрали сами и пусть поступают, как хотят. Судить их — не моё дело.

– Призёр «Тур де Ски» Йоханнес Дюрр появился из ниоткуда, а когда его обман с ЭПО раскрылся, ушёл в никуда.

– Для меня это смешная ситуация. Человек хотел заработать денег, обеспечить семью. Мне его жалко, потому что он делал это без головы и теперь расплачивается. Такая у него судьба, такой путь он выбрал. Я пожелаю ему удачи, чтобы эта история забылась и он смог спокойно жить дальше. Свою минуту славы он получил.

– Далеко не все спортсмены столь великодушны к проштрафившимся соперникам. Когда у россиян были проблемы с ЭПО перед Ванкувером, нас как только не поливали. Сейчас отношение к нашей команде изменилось?

– Да. Этому способствовало наличие европейских тренеров в лыжной сборной России. Они внесли во всё это положительный элемент, после чего европейцы поняли, что русские бегают без допинга. К нам стало отношение намного лучше.

– Почему у вас получилось с Бургермайстером, а другой иностранный специалист Вольфганг Пихлер работу в биатлоне провалил?

– Это зависит от конкретного тренера. Значит Пихлер не такой хороший тренер, как казалось, а Рето со мной справился. Его спокойствие и правильность действий я заметил давно. Ему не получилось реализовать свои качества как спортсмену, потому что он не был очень талантливым. Он брал трудолюбием, но чего-то не хватало. Зато сейчас он всё воплотил в нас.

– Как вы его нашли?

– Один год я отработал с Изабель Кнауте, но она не могла работать тренером, потому что наши чиновники не могли понять, как физиотерапевт может работать тренером. Нужно было найти тренера-исполнителя, который бы писал нам планы и их реализовывал. Изабель предложила Рето, а я согласился сразу же.

– Ему дадут заслуженного тренера России?

– Не знаю. Ему не столь это важно, потому что он не собирается здесь жить. Очередной значок, пылящийся на полке, роли не сыграет, но если дадут, будет здорово. Свою работу он выполнил на сто процентов, в том числе организовывал вопросы, связанные с лыжами, переездами и тренировками.

– Рето не привил вам любовь к байкам?

– Я брал его пару раз, прокатился, было клёво. Если бы я жил в Европе, точно купил бы себе байк, но здесь я никогда его не куплю, потому что у нас мотоциклистов называют «хрустики». Мотоцикл — это не для России.

– На вашу BMW обращают внимание?

– Если честно, она не моя. Автокорт дал мне рекламную машину, так как у меня пока нет автомобиля, а BMW X5, который я заказал, будет в конце мая. На машину по их просьбе нанесли наклейки, и получилось, как вы видите, очень симпатично. Может быть, это выглядит немного нескромно, но важно, что я могу передвигаться, и большое спасибо им за это.

– Какова судьба президентской машины?

– Она осталась у друга и спонсора в одном лице Андрея Кириленко. Он возглавляет федерацию лыжных гонок в Санкт-Петербурге. Я всегда буду видеть эту машину, и мне не жаль было с ней расставаться. Она будет служить лыжному спорту.

– Антон Шипулин рассказывал, что вы снова проведёте отпуск вместе. Почему выбрали Вьетнам?

– 27 апреля мы туда вылетаем. Там я отдохну от интервью и телевизионщиков, смогу спокойно высыпаться, тренироваться, выключу все телефоны и буду получать удовольствие. Место для отдыха выбрали ребята-биатлонисты, а я им доверяю. Говорят, что там очень хорошо.

– Как проводите свободное от спорта время?

– Его почти нет. За последнее время один раз сходил на КВН с женой и Никитой Крюковым. Было здорово. Я всегда смотрю КВН, знаю все команды. На сборах смотрю ролики на youtube. Нравятся команды из Томска, Пятигорска, Самары. Для меня КВН — настоящая отдушина, тащусь от него. Также в последнее время подсел на зарубежные сериалы, ставшие уже хитами. С огромным удовольствием посмотрел «Декстера», «Во все тяжкие», «Битва престолов». Российские сериалы я не смотрю, хотя раньше нравились первые серии «Реальных пацанов». Прошлой весной очень впечатлила «Легенда 17». Когда смотрел, плакал.

– Многие люди из спорта критиковали фильм за некоторые исторические неточности.

– Неточностей было не так много, но дух, энергетика фильма классная, берёт за душу. Фильм был снят очень грамотно, а вот «Чемпионы» мне было смешно смотреть. Фильм ни о чём. Если снимать спортсменов таких видов спорта, нужно поработать с самими спортсменами и сделать ставку не на актёрское мастерство профессионалов, а на съёмку спортивной составляющей. Ролики из спорта выглядели так нелепо, что смеялись даже ученики детских спортивных школ.

– А вы бы смогли сыграть в таком фильме?

– С удовольствием бы попробовал. Подучился бы правильно говорить, держать перед камерой. Это было бы интересным уроком. Разницы, кого сыграть, нет, главное, чтобы это был спортсмен из моего вида спорта. Мог бы сыграть и самого себя. Про меня говорят, что по моей карьере можно снять сериал или написать книжку.

– Внимания к вам после олимпийской победы стало больше?

– Со стороны прессы — да, но она и раньше меня не обделяла вниманием, а в остальном я не чувствую, что что-то изменилось. Я к вниманию не привык, поэтому не огорчаюсь из-за этого. Всегда говорил Губерниеву, что мне не нужна дешёвая популярность, а признание придёт само собой, если будет результат. У меня вся жизнь прошла в спорте, но сейчас всё больше хочется пожить и для себя. Надеюсь, что я не дождусь, когда болельщики будут говорить: «Уходи, ты уже кончился, уступай дорогу молодым». Для меня это будет сродни поражению. Жизнь интересна не только одним спортом. Я не ходил ни в музеи, ни в театры, нигде не был, и кроме спорта со мной ничего интересного не происходило.

– Как фанат КВН, вы не устраивали розыгрышей над товарищами по команде?

– Когда мы были юниорами, придумывали друг другу всякие прозвища, а у меня это удавалось лучше всех. Пошутить и посмешить народ я люблю, и это получается неплохо, но с возрастом я стал серьёзнее.

– Кошкой вас за что прозвали?

– В юниорской команде на сборе в Адлере вечером после тренировок стали смотреть комедию. Там женщина в дурдоме говорила смешным голосом: «Я кошка, приду ночью». На следующий день я её пародировал, все смеялись, а потому и прозвали меня кошкой. Так это прозвище и привязалось.

– А мы думали, что это из-за манеры подниматься в подъём.

– Тоже неплохое сравнение. Значит это прозвище подходит ко мне и так и так.

– Юмор норвежских биатлонистов вам близок?

– Я адекватно отношусь ко всему и никого ни в чём не упрекаю. У каждого своя личная жизнь, и не мне решать, поступили они плохо или хорошо. Пусть их судит общественность, руководство, а меня это не касается. Если бы они спустили колёса на моей машине, я бы с ними поговорил. Норвежцы — безбашенный народ. Их лыжники такие же. У них в стране люди с пятницы по воскресение напиваются, гуляют и так хулиганят, что у нас бы в стране этих людей назвали «быдлом». Но там это воспринимается нормально. Они за границей толпами бегут в магазины дьюти-фри за дешёвым алкоголем.

Полуторачасовая беседа незаметно подошла к концу. Принесший счёт в ресторане официант сказал, что для их заведения посещение олимпийского чемпиона — огромная честь, угостил Александра десертом и вручил карту с солидной скидкой. Похоже, наш олимпийский герой скромничает, когда говорит, что его никто не узнаёт.

Александр Круглов — 24 апреля 2014 года