Алина Макаренко: «Гимнастика была моей первой жизнью, а сейчас началась вторая!»

Олимпийская чемпионка по художественной гимнастике в групповых упражнениях, Герой Калмыкии Алина Макаренко рассказала корреспонденту "Р-Спорт" Марии Воробьевой о том, как пришла в спорт, насколько сложной получилась ее карьера и почему она решила ее закончить всего лишь в 18 лет.

– Алина, начнем с банального вопроса о том, как вы пришли в гимнастику?

– Вообще у меня мама всегда хотела быть гимнасткой, только эта мечта так и осталась несбыточной. Однажды ее лучшая подруга отвела свою дочь в секцию художественной гимнастики. Забавно, что в тот момент врач посоветовал и моей маме отдать меня либо в гимнастику, либо в аэробику – у меня была астма, и мне нужно было поправлять здоровье. Так вот все и случилось. Первое время я вообще ничего не делала в зале, только болтала со всеми (смеется). Меня вообще хлебом не корми - дай только с кем-нибудь поговорить. За это меня постоянно выгоняли с тренировок. Но мой первый тренер поступала хитро: не ругала меня, не заставляла работать, а старалась привлечь игрой, показать, что это может быть интересно. И тогда у меня появился азарт. Постепенно многие стали расходиться – нагрузки росли, заниматься становилось сложнее, большинство делали выбор в пользу учебы, а меня затянуло. А подружку мою, кстати, отсеяли (улыбается).

– Но в тот период гимнастика был больше развлечением, чем спортом?

– Верно. Я тренировалась ради удовольствия до 11 лет. Тогда я впервые выступила на соревнованиях – на турнире Амины Зариповой - где показалась Ирине Александровне Винер-Усмановой. И она сказала обратиться к тренерам, которые работают в центре олимпийской подготовки. Только вот брать туда меня никто не намеревался. Мы тогда подошли к Амине, а она отправила нас в Дмитров. Там меня взяли, скорее, ради количества, а не потому, что что-то там разглядели во мне. В то время в Дмитрове тренировала Ольга Юрьевна Чайникова. Потом случился небольшой переворот – директор нашей школы выгнал весь тренерский штаб, и на место Чайниковой пришла Анна Вячеславовна Шумилова. Она и без того со мной больше всех занималась, возлагала большие надежды, а после ухода Чайниковой стала еще плотнее со мной работать. Я за это ей очень благодарна, поскольку именно она сделала из меня гимнастку.

– Шумилова и привезла вас на очередной просмотр к Винер-Усмановой?

– Да, это была ее инициатива. На самом деле, Анна Вячеславовна меня очень хорошо подготовила, и со временем я начала занимать первые места на первенствах России, то есть стала первым номером в юношеской сборной. Получается, что спустя два года после приезда в Дмитров, в 13 лет, я попала в юношескую сборную России по групповым упражнениям.

– Вопрос, будет ли гимнастка "личницей" или "групповичкой", всегда решает Винер-Усманова. Вам самой никогда не хотелось выступать индивидуально?

– Все тогда задавались этим вопросом, спрашивали у Ирины Александровны, почему она не захотела сделать из меня "личницу". Но сейчас я безмерно ей благодарна, потому что понимаю: я просто-напросто не пробилась бы в сборную, если бы выступала индивидуально. А благодаря Ирине Александровне я стала олимпийской чемпионкой. Даже двукратной (смеется).

– Вы имеете в виду золото первой юношеской Олимпиады и золото Лондона-2012?

– Да. К Олимпиаде в Сингапуре мы готовились с Сергаевой Татьяной Владиславовной, у которой на протяжении многих лет "групповички" выигрывали все соревнования. Когда я попала под ее руководство, у меня даже тени сомнения не было, что мы можем кому-то проигрывать! Мы были как роботы. Вот, например, сделать даже один прогон программы без единой помарочки довольно трудно, а она нас заставляла делать 16 прогонов! И после этого на соревнованиях просто невозможно было допустить ошибку (улыбается). В том сезоне мы не проиграли ни одного старта, более того, мы ни на одном турнире, ни разу не уронили предмет. Поэтому на Олимпиаду в Сингапур мы приехали настолько уверенными и заряженными на победу, что после нашего, не побоюсь этого, шикарно выполненного упражнения, Ирина Александровна сказала, что это будет новая сборная России.

– И после того как в 2010 году "групповички" второй раз подряд проиграли чемпионат мира, вы и пополнили основной состав.

– Да, Ирина Александровна сказала, чтобы нас поставили в основной состав. Правда, на следующий чемпионат мира поехала не вся наша олимпийская команда, взяли только меня, Ксюшу Дудкину и Олю Ильину. Но на чемпионате мира 2011 года мы стали только вторыми. У нас была травмирована Наташа Пичужкина – у нее болело колено. Она почти не отрабатывала элементы, думала, выйдет на ковер и все само собой получится. Но чудес не бывает: она уронила предмет, и этому никто не удивился. Мы хоть и расстроились, но как-то даже ожидали тогда, что проиграем.

– Где-то прочитала ваш комментарий о том поражении, что в тот период вы якобы специально "сливали" итальянкам, поскольку в мире зрело недовольство по поводу постоянного превосходства сборной России.

– Ой, я такого не могла сказать (смеется). Может, меня неправильно поняли? Или это был какой-то прикол? Я ведь сама выступала только на последнем перед Олимпиадой-2012 чемпионате мира в 2011 году. Но, включая тот чемпионат, наша сборная действительно проигрывала весь олимпийский цикл. Никто даже не рассчитывал, что после неудачного "хет-трика" в исполнении сборной России в виде трех поражений кряду, мы будем на Олимпиаде в Лондоне в тройке.

– Тут-то и пришла на помощь сама Винер-Усманова.

– После чемпионата мира-2011 она за нас очень крепко взялась. Полностью поменяла команду, упражнения – в общем, взяла ситуацию на полный контроль! Она сидела с нами в зале с 9 утра до 11 вечера. Каждый день. Я вообще восхищаюсь этой женщиной! Сколько сил нужно иметь, чтобы сидеть вот так целый год в зале, когда какие-то девчонки еще и нервы тебе периодически треплют (смеется).

– Чем отличался год под руководством Винер от той подготовки, что была раньше?

– Всем. У нее тактика была совсем другая. К примеру, если раньше мы делали, как я уже сказала, 16 прогонов, то теперь – всего три. Но был другой нюанс – мы делали бессчетное количество повторений отдельных кусочков упражнений, постоянно оттачивали броски. Только вот сами прогоны у нас чаще всего получались с ошибками, но Ирине Александровне главное было, чтобы мы все делали эмоционально и выкладывались на полную катушку. И когда мы выходили на соревнования, у нас почему-то все получалось чисто. Может, бог нам помогал?

– Винер-Усманова ведь очень верующий человек?

– Да. Я вам расскажу такую историю… Перед крупными соревнованиями мы всегда ездили в Клин к одной женщине. Я бы ее вообще назвала святой, у нее есть комната с иконами, и они мироточат. А ведь миро действительно целительное – в войну на ранку наносили это масло с икон, и она на глазах затягивалась. Эта женщина нам читала молитвы, говорила, что все будет хорошо, давала миро. Перед Олимпиадой мы вновь к ней поехали, и она дала нам семистрельную икону. Перед выходом мы всегда целовали эту иконку. И когда вышли с последнего упражнения довольные и счастливые, Ирина Александровна посмотрела на икону, а она мироточила! У нее из глаз сочилось миро, то есть она начала плакать…

Нам действительно бог помогал. Мы все очень в него поверили. Я считаю, если бы не бог, мы бы ни за что не выиграли Олимпиаду. До сих пор у меня каждое утро начинается с молитвы.

– Алина, у вас остались какие-то воспоминания от юношеской Олимпиады? Или эмоции Лондона все перекрыли?

– В первую очередь помню то, что в Сингапуре мы жили в олимпийской деревне и это было просто здорово (смеется)! Мы в Сингапуре выступали самые первые, поэтому не ходили на открытие, берегли эмоции. Зато нас каким-то чудом отпустили посмотреть соревнования. Мы болели за Вику Комову, которая жила с нашей "личницей" Сашей Меркуловой. Причем когда мы вернулись из Сингапура, про Вику все говорили, что она будет выступать на взрослой Олимпиаде, она надежда нашей страны, и мы так за нее радовались, а потом и сами туда попали (смеется).

– И в Лондоне уже все было иначе?

– В Лондоне мы не жили в олимпийской деревне. За две недели до соревнований мы приехали в Шеффилд, у нас был свой зал, отель – в общем, все условия были предоставлены. Даже в общем-то не почувствовали, что выступали на Олимпиаде. И это, надо признать, очень хорошо. Если бы нам по мозгам стучало, на каком турнире мы находимся, могли бы не справиться. Все-таки мы выступали в последний день Игр, и нужно было как-то продержаться.

– Что было самым сложным в Лондоне?

– Нас там взвешивали по два раза в день, и мы просто ненавидели эти весы (смеется)! Мы за неделю до Олимпиады почему-то все поправились, кто на сто, кто на двести грамм. Тогда Ирина Александровна приняла решение взвешивать нас пять раз в день! Я на Олимпиаде похудела на четыре килограмма, была просто пушинкой. Наверное, уже все слышали эту историю, но те весы мы сразу же после выступления разбили (смеется).

– С тех пор перестали проводить эксперименты с весом?

– Когда закончила карьеру, самым важным было, что я вечером могла пойти и отыскать в холодильнике что-то самое калорийное! Я так отрывалась… Полгода ела все подряд, назло тому, что испытывала раньше. Набрала я за этот период девять килограмм. А сейчас уже похудела на шесть и больше худеть не стану. Если надо будет, все само уйдет.

– И все-таки возвращаясь к сложностям, с которыми вы столкнулись в Лондоне…

– Я помню, как мы радовались за Женю Канаеву и Дашу Дмитриеву, которые отвыступали на день раньше нас. Они к нам пришли, давали какие-то напутственные слова, а мы только тряслись и повторяли, что надеемся, и у нас также получится! И Даша тогда сказала: "Все будет хорошо, я узнавала!" Я эти слова надолго запомнила. А самыми сложными были минуты до выхода на ковер. Прекрасно помню, что мы начали разминаться раньше всех команд – обычно разминка начиналась за два часа, а в Лондоне Ирина Александровна скомандовала нам уже за три часа. У нас тогда хореограф был Миша Первых, мы делали хореографию спокойно, не спеша, времени-то целая куча! Тут пришла Ирина Александровна и начала кричать, что мы все делаем очень медленно, начала считать сама, а мы за ней не успевали (смеется). У нас есть наработанная разминка, а Ирина Александровна какую-то свою вдруг придумала. Самое ужасное, что на нас тогда все сидели и смотрели. Она скомандовала "взять мячи", хотя времени до начала еще 2,5 часа, и это очень рано. С мячами у нас все броски получались идеально, все вокруг в шоке были.

– Так и в чем же тогда сложность? Вроде бы, все как по маслу – работа кипит, все получается…

– Лично у меня начались сложности со спиной – накануне мне делали блокаду, восемь уколов. И у меня даже ногу защемляло так, что я просто не могла пошевелиться. И после мячей мне было больно даже ходить. Переодевшись в купальник для второго упражнения с лентами и обручами, я, видимо, вышла с каким-то скукоженным лицом. Ирина Александровна подбежала ко мне, начала массировать ногу, просила, чтобы я потерпела. А я уже просто не могла – понимала, что наступил передел, но выхода не было. Мы начали делать прогон, и у нас совершенно ничего не получалось. Когда мы делали последний прогон перед выходом на ковер, вроде бы, спасали все, но броски были неточными. Но это полбеды…

Есть у нас такой элемент, когда Настя Назаренко делала каскад ногами, а мы ее ноги ловили, а она сама ловит ленту. Так вот делает она этот каскад и попадает ногой мне по голове (смеется)! Я падаю на ковер, теряю сознание, сажусь и… начинаю непроизвольно реветь. Ирина Александровна спрашивает, что случилось, Ульяна Донскова мне говорит, чтобы я вставала, и я в ту же секунду резко поднимаюсь и говорю: "Все нормально!" Затем мы встали в кружок перед выходом, чтобы сделать свой традиционный набор действий: мы всегда делали вдох-выдох, а Ульяна командовала: "С богом! И… Пошли!" А тут она говорит: "Пошли! Ой… С богом! Ой! Короче… Пошли!" Мы просто в шоке были, думали, что подписали себе смертный приговор. А начали упражнение и все сделали идеально.

– Как скоро вы приступили к тренировкам после Олимпиады?

– Ирина Александровна нам сказала, что мы можем отдыхать сколько угодно и возвращаться в зал, как сами захотим. Она нам устроила шикарный отдых после Игр – Сардиния, Канны, Монако. А после этого отдыха, заявила: "Ну все, через неделю в зал". И это, если честно, немножко подкосило. На тот момент мне лично в зал не захотелось. Если Ульяна и Каролина Севостьянова сразу закончили, то я, Ксюша Дудкина, Настя Близнюк и Настя Назаренко решили остаться, но вот так сразу не хотели начинать. Несмотря на это, пришли в зал, потихоньку втягивались. А потом у меня обострились травмы – спина и колени. У меня в обеих коленках бурсит. Мне кололи антибиотики, выкачивали жидкость. И я подумала, что уже пора заканчивать. После того, что мы пережили за период подготовки к Олимпиаде, больше не осталось ни сил, ни мотивации. Я решила сохранить свое здоровье.

– Когда приняли окончательное решение?

– Это было перед Универсиадой в 2013 году. У нас была контрольная тренировка, в тот день с утра у меня снова вылезли бурситы на коленях, ноги просто не сгибались. На тренировке я не могла ничего сделать, подошла к Ирине Александровне и сказала, что больше не могу. Она ответила, что это мое право, и отпустила меня, поблагодарив за все.

– А история о том, что "групповички" из олимпийского состава зазнались, это миф, как и тот, что вы специально проигрывали итальянкам?

– Честно говоря, не знаю, откуда вылезла эта история. Может быть, журналисты попали под плохое настроение Ирины Александровны? У нас такого никогда не было. Может быть, после того как я ушла… Но я уверена, что ничего такого не было! Все нам говорили, что мы такие простые, что мы нисколько не изменились. А с чего бы нам меняться? Мы ведь до сих пор не понимаем, что стали олимпийскими чемпионками. Если Ирина Александровна так сказала, значит, на то были причины, я с ней эту историю не обсуждала. Она сказала то, что посчитала нужным. Но в работе у нас никто никогда никого не заставлял, просто дверь всегда была открыта – кто хотел, мог уйти.

– Коль скоро спорта в вашей жизни больше нет, чем вы занимаетесь сейчас?

– В Республике Калмыкия я создала благотворительный фонд развития спорта. Правда, это я сначала думала, что развития спорта, потом решила не ограничиваться. Ведь есть множество людей, которые нуждаются в помощи. Недавно ко мне обратился мальчик Салават Чедиров, который страдает ДЦП, и попросил приехать к нему. Мы с ним поговорили, я помогла собрать средства, чтобы он смог продолжить лечение в Питере. Мы до сих пор с ним на связи, он мне писал об улучшениях в лечении. Он очень хорошо поет, и мы ему наняли преподавателя по вокалу, Салават даже на студии записывает свои песни (улыбается). Есть и другие примеры, пусть они пока единичные, но очень хочется как-то людям помогать!

– Какие-то еще увлечения после спорта появились?

– Я еще вступила в партию "Зеленых". В "Единую Россию" меня не взяли, там с 21 года, а мне сейчас всего 19. Надеюсь, на выборах мы наберем свои 5,2% (а вообще, я уверена, что мы наберем больше) и сможем двигаться дальше (смеется)! Политика мне стала интересна, когда я стала создавать свой благотворительный фонд, поскольку там во всем нужно разбираться досконально. И я сначала погрузилась в эту среду на время, а теперь в ней живу! Это именно то, чем бы я хотела заниматься все время. Буду поступать в университет по специальности госуправление.

– Какой главный вывод сделали по итогам своей спортивной карьеры?

– Гимнастика мне дала многое, но мне, скажем так, хватило, больше я этого не хочу (улыбается). За счет спорта у меня сформировался характер, я стала самостоятельнее, появился стержень. Я считаю, что гимнастика была моей первой жизнью, а сейчас у меня началась вторая!

Мария Воробьева — 09:30 25.06.2014