Александр Третьяков: «Еще не было трассы, с которой я побоялся бы съехать. Даже со скоростью 146 км/ч»

Чемпион мира по скелетону Александр Третьяков рассказывает Sports,ru, как можно лететь по льду вниз головой на скорости «Мерседеса», но при этом бояться высоты.

– Межсезонье вы проводите в статусе чемпиона мира — это многое меняет для вас?

– Вообще ничего. Титул совсем не давит, я о прошлом не думаю, поблажек со стороны тренеров тоже не было – работал на полную. Недавно провели тесты: я в хорошей форме. Понятно, что не в идеальной, но год назад в этот же период состояние было хуже. Это не просто мои ощущения – есть конкретные цифры, результаты испытаний.

– Летний период подготовки уже завершен?

– Почти да, переход от лета к зиме у нас всегда резкий – это происходит примерно в начале октября: вчера еще бегал на эстакаде, а сегодня уже катишь на скелетоне. Если трасса залита – сразу едем туда. Ближайшую неделю проведем в Германии, потом запланирован сбор в Сочи.

– В чем принципиальная разница между летними тренировками и зимними?

– Летние — это работа над физическим состоянием, базовая работа. Делаем многое из того, что дают лыжникам, биатлонистам: легкая атлетика, тяжелая атлетика, игровые тренировки – это днем. По утрам всегда бег на эстакаде – железно: от шести до десяти забегов, каждый со своим скелетоном, чтобы привыкнуть к ручкам, отработать посадку.

– А зимой?

– Катание, пилотирование, работа над техникой – делаем коньки, настраиваем скелетоны. Эта часть работы больше на тренерах-механиках.

– В скелетоне вообще возможно перегрузиться?

– Конечно — и летом перегрузиться, и зимой перекататься. Если перекатался – непонятное такое состояние: на трассу даже смотреть не хочется, ничего не клеится, сложно настроиться на пилотирование. К концу сезона иногда такое бывает.

– Пилотирование, техника, разгон – можете расположить компоненты по важности?

– Они одинаково равны. Если у тебя только один компонент – ты не выиграешь ничего, два компонента – будешь в серединке, все три – ты топовый спортсмен. Как мозаика собирается. В принципе во всем можно прибавлять до самого конца карьеры: техники постоянно что-то новое изобретают, ты сам ищешь новые траектории… У нас рекорды трасс постоянно обновляются, нигде подолгу не стоят.

На Кубке мира люди из топ-10 почти все высокого роста, но не огромные – скорее, стройные, нет никого с лишним весом или перекачанного. Такие пусть идут в бобслей – я там потому и не остался, что не здоровяк.

– Недавно вы поменяли скелетон. По чьей инициативе это произошло?

– Да, скелетон вроде бы уже доделали. Наш главный тренер – Вилли Шнайдер – занимается их производством. Инициатива исходила от него, сам подошел: я проработал с вами год, многое увидел, есть кое-какие идеи по скелетонам. Он делает под каждого, учитывая рост, вес, другие особенности.

– Привыкать к новому тяжело?

– Для меня нет. В прошлом сезоне я тоже катался на скелетоне, который сделал Шнайдер. Сейчас собран второй, вряд ли разница будет значительной. Вот когда с латышского скелетона переходил на немецкий – было гораздо сложнее, а сейчас-то производитель прежний.

– Насколько часто принято менять скелетоны?

– Иногда находят что-то новое в материалах – тогда хоть каждый год. А вообще, он может сломаться, либо просто износиться через три-четыре года – потеряется скорость. У каждого по-разному.

– Как вы изучаете трассы перед стартом?

– Ходим в металлических «кошках». Обычно пытаешься с первого прохода все запомнить, но этого недостаточно. На кубковых трассах стараемся ходить каждый день перед тренировкой – причем бывает так, что за ночь там либо что-то новое наморозили, либо, наоборот, где-то срезали на радиусе. Даже по ходу одного этапа трасса может измениться.

– Пилоты Формулы-1 пользуются симуляторами.

– Симуляторы у нас тоже есть, но все очень неправдоподобные и не похожие на реальные трассы. Это как развлечение – в подготовке я такое не применяю.

– Насколько вам мешают корректировки правил, касающиеся безопасности?

– Нисколько не мешают. Они больше относятся к характеристикам скелетона, плюс дополнительные отбойники, их расположение. У нас это только шлем. Проектирование трасс – в меньшей степени. Мы-то любую можем понять и прикатать – просто сейчас уже стараются сделать примерно на 130 км/час или чуть-чуть выше – это нормальная скорость, рабочие ориентируются на такие показатели.

Еще не было трассы, с которой бы побоялся съехать. Если она совсем незнакомая – есть волнение, но не страх. Из того, что видел, самые дикие трассы – в Ванкувере и Турине. Обе олимпийские, обе не подарок.

– Слишком опасные?

– В Ванкувере – да. Там явно перемудрили со скоростью – не очень комфортно было и саночникам, и бобслеистам, и скелетонистам. У меня до сих пор рекорд скорости оттуда держится – 146,5 км/час, быстрее нигде не ездил. На поворотах центробежная сила прямо сжимает, плюс на каждой мелкой кочке рискуешь улететь.

В Турине очень крутые повороты, идут каскадами. Под конец заезда уже устаешь, а там как раз самый сложный участок начинается, у многих возникли проблемы.

– Трасса в Сочи проще?

– Она кажется простой на первый взгляд. На самом деле там есть над чем подумать – много вариантов прохождения, большой выбор траекторий – все время в поиске находишься. Вот ты проехал раз – вроде бы нигде не ошибся, все удачно – а нет ни скорости, ни времени. Где-то пониже взял, где-то повыше – и получилось уже не то, что надо.

И еще там особо важен старт. Бежать метров 30, но они станут во многом определяющими. Мы летом очень много работали над разгоном: постоянно тренировали спринт, прыжки. Очень похоже на тренировки спринтеров в легкой атлетике, но мы бегаем не по дорожке, а в наклоне, по льду.

– Вообще, есть такое понятие как своя или не своя трасса?

– Ну, не у лидеров Кубка мира. Да, есть люди, которые выстреливают на одном-двух этапах — попадают в тройку, а потом их весь год не видно. Так бывает, то ли профиль подошел, то ли идеально изучили трассу. Люди из топ-10 сильны везде.

– Максимальное количество зрителей, при котором вы выступали.

– В Ванкувере, кажется, 15 тысяч собралась. Очень круто выглядело – вдоль трассы столько народу. Со стороны кажется, но нам нет разницы – едешь и едешь. Но на старте очень хорошо слышен любой крик – когда подбадривают, приветствуют. Да и через шлем гул пробивается – хотя когда занят пилотированием, уже не до него.

– Что может испугать человека, регулярно гоняющего на скорость 130 км/ час без особой защиты?

– Да что угодно, мы же все обычные люди, просто конкретно к этому привыкли. Я вообще высоты боюсь, очень неприятные ощущения.