Елена Ильиных: «Идеального мужчину не ищу, должно быть просто комфортно»

Олимпийская чемпионка Сочи и бронзовый призер домашних Игр в танцах на льду фигуристка Елена Ильиных после расставания со своим многолетним партнером Никитой Кацалаповым нашла время в череде бесконечных тренировок и посвятила часть своего выходного на интервью Василию Конову и Максиму Огненному, рассказав о том, как пережила второе за семь лет расставание с Никитой, как прошли первые месяцы работы с Русланом Жиганшиным, что осталось в памяти после Сочи и каков для нее идеал мужчины.

– Когда последний раз снились Олимпийские игры?

– Можете не верить — но вообще не снились, ни разу. Все закончилось быстро, и после Игр даже мыслей не было, ничего не вспоминалось, как будто ничего и не было. Ни про медали не думала, хотя после золота в команде хотелось удачно выступить в личных, ни про выступление. Никаких ощущений, две медали и все хорошо.

– Психологически тяжело было ехать, понимая, что за первое-второе места бороться не сможете и тут шансов никаких?

– Это была наша первая с Никитой Олимпиада, поэтому мы всё прекрасно понимали, и эта бронза в личных для нас дороже золота. То, какой путь мы прошли к этой медали — это наша победа, наша цель. Мы это понимали, это была задача номер один. Плюс, мы уже имели золото в команде перед личными, была спортивная задача — взять бронзу. Мы понимали, что 1-2 места без шансов, а вот на бронзу пар шесть претендовало, жесткая конкуренция была, и выиграть в этой конкуренции дорого стоит. Про первое-второе место мы даже не думали, единственное - потом уже были мысли про то, как обыграть канадцев и американцев. Но, честно и откровенно, они были недосягаемы. Они были прекрасны, в разном стиле, просто великолепны. Мои симпатии в той борьбе были на стороне канадцев, хотя бы потому, что там есть отношения между мужчиной и женщиной, есть внутреннее ощущение танцев, великолепные элементы. Я их очень люблю и по-человечески, и по-спортивному. Но насколько технически прекрасны американцы… Когда смотришь и понимаешь, как долго они работали над элементами, какие поддержки — для нас это пример, чтобы подниматься на их уровень, цеплять зрителей и понимать: что бы такого сделать, чтобы был такой же отрыв, чтобы тебя ни с кем не сравнивали, как не сравнивают эти две пары ни с кем другим. И подсознательно сам себе задаешь этот вопрос.

– Были же разговоры, что могли с Никитой еще в Ванкувере выступить и Игры в Сочи стали бы вторыми.

– Ну, это просто разговоры, могли - не могли. Юниоры очень сильно отличаются от мастеров: нехватка опыта, другая выкладка, другие элементы в программе. К тебе все равно относятся как к детям, но нет опыта, а это главное. И у нас по юниорам было меньше конкуренции. Люди говорят, что вы хорошие, молодцы, но на фоне взрослых теряетесь. Мне тяжело даже по внешним данным было с девушками соревноваться, по юниорам в 16 лет - да, а среди взрослых, среди тех, кому 25-30 лет - мы все равно оставались детьми. Это все отражается на льду и тебя по-другому воспринимают.

– Японский период самый тяжелый был, или похож на первое расставание с Никитой?

– Тогда я была маленьким ребенком. Тогда карьера только начиналась, я еще не совсем понимала, что партнер так важен, не понимала всего, что происходит. Тогда и результатов не было особо. А сейчас — много сделано, много пройдено, много пережили, достигли результатов. Он уже твой родной человек. Он такой же родной как мама, папа, он как брат. Он семь лет с тобой рядом почти всегда. И вдруг — просто: «Спасибо за сотрудничество, надо расстаться»... И все.

– Но сначала же не он сказал? Ты жила с этой информацией до его признания достаточно долго.

– В итоге я дождалась этой фразы от него, да. Мне важно было от него именно услышать. Я боялась подойти и спросить сама, мне было страшно. В итоге он подошел на медосмотре после чемпионата мира и сказал.

– В Японию же на чемпионат мира ты ехала, уже зная это...

– Да, я узнала за два дня до вылета в Японию, что Никита пробовался с другой девочкой. А ведь после Сочи мы первый раз на лед вышли и полетели, такой подъем был! Такой прилив сил! Я почувствовала тогда, что мы можем делать на 150% больше и лучше, чем делали до этого! И силы были на то, чтобы делать больше и лучше. У меня такого не было никогда. Уверенность сумасшедшая. А потом я начала ощущать, что настроение какое-то не то, состояние, что-то не то происходит. Я спрашивала у Тессы (Вирчу) со Скоттом (Мойром) как у них после Ванкувера было, они сказали, что тот постолимпийский Чемпионат мира был самым тяжелым стартом в их карьере, поэтому в Японию на этот раз они не поедут. Я подумала, что у нас то же самое происходит. А потом, уже за два дня до вылета, я узнала, и пазл сложился: вот в чем дело. Но я старалась не думать об этом, я понимала, что чемпионат мира все равно очень важен. Я старалась убедить себя в том, что это (уход Никиты к другой партнерше – ред.) — бред. Ну нельзя перед таким ответственным стартом пробоваться с новой партнершей, ты же внутренние ощущения меняешь, это влияет на общий настрой. Ты докатай чемпионат, а потом уже решай. Ты одно дело доделай, выиграй ту медаль, которую многие ждали от нас в Японии, и потом уже делай что-то новое. Мы же могли выиграть золото! А на чемпионате мира еще эта ужасная ситуация, когда все выплыло в прессу. За день до старта написали, что это наше последнее выступление, последний старт. Вот зачем это было написано? Откатались бы, и пишите. А тут именно до! Это же тоже нервы - это тяжело было выдержать. Ужасно, идет чемпионат мира, а разговоры только об этом. Я так и не набралась смелости подойти к Никите и спросить, ждала, когда сам подойдет. Так и летели обратно. Уже вернувшись, пошли на диспансеризацию, прошли ее, и он подошел в конце и сказал: «Мне надо тебе кое-что сказать», и поблагодарил за сотрудничество. И все.

– Плакала?

– А смысл? Нет, не плакала.

– Девочка же.

– Ну и что? Девочки плачут из-за других вещей. (улыбается)

– Когда последний раз плакала, вспомнишь сразу?

– Да вот пару дней назад на тренировке. Элемент не получался, от обиды расплакалась. Ну и вообще я сентиментальный, эмоциональный человек, могу даже во время комедии расплакаться, такое бывает, в кино так постоянно (улыбается). А в тот момент такого не было. Хотя не могу внутри держать, не могу быть роботом, нужно это выпускать. Если смеяться — то громко, если плакать — навзрыд.

– И потом, когда вспоминала, неужели не было такого?

– Из-за расставания с Никитой? Тут шок был, когда шок — ты не плачешь. Ты падаешь — тебе больно, но ты сначала не понимаешь, что тебе больно и что произошло, поэтому слез нет. Только когда шок проходит - начинаешь реветь...

– Значит, ревела в итоге?

– Ну да, но не долго. Было дело (улыбается). Но очень быстро встал вопрос — что дальше, что делать?

– А что делать — хватать Скотта (Мойра), вон, (Брайан) Жубер решил к нам поехать! Шучу, конечно.

– Да ну, таких мыслей и не было даже (улыбается). Тесса со Скоттом — это идеал пары, как для кого-то Лена (Ильиных) с Никитой (Кацалаповым) были, и никто не представляет, как это можно разбить, или как Катя Боброва с Димой Соловьевым — это пары, те пары, которые невозможно представить по отдельности. У меня не было даже мыслей кого-то у кого-то увести. Это же единое целое. Если туда ворвется Лена, Катя, Маша — это уже не будет та пара, которая была идеалом.

– Никиту, кстати, порой, со Скоттом сравнивали...

– Мы такие сравнения даже не слушали, мы искали свое, чтобы не быть похожими. Скотт, безусловно, гениальный партнер, технически просто безупречный, и Никита для меня был идеальным партнером и по артистизму, и по коньку, когда мы катались — это был для меня топовый партнер. Сравнивают же с лучшими.

– Мама рассказывала, как папа ушел из семьи, когда вы остались одни, сейчас эта жизненная ситуация повторяется у тебя в спорте...

– Мама - сильный человек и всегда мне говорит: никогда не сдавайся! Я эту ситуацию восприняла как глупость. Обидно было только за ту работу, которую мы проделали, путь, который прошли. Ошибки, медали, радости, все было вместе. Мы как один человек были. Хотелось продолжать дальше. И все шансы были на продолжение, рейтинг, признание. Но так получилось. Глупо. А сейчас уже другая жизнь.

– Над кандидатурой Руслана долго думала?

– Нет. Так получилось, что однажды Коле (Морозову, тренеру пары Ильиных-Кацалапов) нужно было уехать по делам, и он попросил Лену Кустарову помочь и поработать с нами. Лена настолько серьезно к этому подошла! Можно ведь было просто приехать, у бортика постоять и все, а она проанализировала наши программы, пришла с блокнотом, там все записано, нюансы, подсказки. У нас подготовка к Гран-при, важный момент. У нее свои ребята - она Вику (Синицыну) с Русланом (Жиганшиным) готовила, мы то ей не нужны… А она так серьезно к нам отнеслась - все рассказала, многое поправила, отработала. Для меня тогда очень важно было, что она мне много женских штучек подсказала: у меня же тренеры до этого в основном мужчины были - Александр Жулин, Николай Морозов, Илья Авербух , Игорь Шпильбанд— и тут мне Лена Кустарова подсказывает, как правильно смотреть, как чувствовать, как подавать эмоции. Это в тот момент была настолько нужная вещь, настолько вовремя! Я ее уважала как тренера, а с того момента стала уважать и как человека. Она потратила на нас неделю, и с тех пор стали общаться. Коля ее потом просил еще помочь, по времени уже не получалось, но я уже тогда сказала, что никогда этой помощи не забуду. И тут Вика уходит к Никите, я одна, Руслан один, мы с Леной это обсуждали. Я даже не знала сначала — кататься, не кататься, я после чемпионата мира отходила...

– Мыслей закончить не было?

– Нет, конечно не было, я сразу решила, что буду продолжать кататься. Даже представляла как и что делать в новых программах. У меня мыслей было много. И тут с Леной поговорили, решили просто попробовать с Русланом. Я сначала скептически отнеслась, даже визуально не представляла себя с ним в паре. Но решилась попробовать. И с самого первого раза на льду, как только встали в пару, я поняла — мое. Даже сомнений не было, что нужно начинать работать. У меня опыт, у Руслана опыт, и у нас все получится. Тем более с таким тренерским штабом! Лене Кустаровой я доверяю на 100%, сомнений нет. И вообще хочу сказать, что я попала в обстановку полной любви и уважения к себе, обстановку абсолютного профессионализма. Мои новые тренеры Светлана Львовна Алексеева, Лена Кустарова, Ольга Рябинина просто не дали возможности думать о плохом. Они потрясающие люди. И атмосфера в их группе потрясающая, все благодаря им, как говорится - без зависти и злости! Когда-нибудь у меня будет возможность сказать им по-настоящему - большое спасибо. Надо просто сделать максимально все возможное. Когда начался совместный тренировочный процесс, были подключены самые лучшие специалисты, постановщики, врачи, массажисты, даже психолог с нами работал. Уже через два месяца был готов короткий танец, «Кармен», потом уже произвольная на музыку «Secret Garden». А Руслан за лето вырос, физически, возмужал, проделал невероятное количество работы. Мне очень нравится то, что мы делаем и как у нас получается.

– Ты же лидером была, особенно поначалу, в паре с Никитой. С Русланом так же?

– На самом деле, когда вставали в пару, да, я понимала, что сильнее, опытнее. Поехали сюда, поехали туда - я понимала, что это правильно, само собой, под руководством тренеров. Но когда скатались и поставили программы, ключевым моментом "проверки в деле" стали закрытые прокаты. Мне было волнительно как поведет себя новый партнер в режиме соревнования. Есть момент, когда можно отработать на 50%, а можно на 100%, по-партнерски… И вот, ты выходишь на лед, новая пара, когда звучит не Ильиных-Кацалапов, а Ильиных-Жиганшин… И тут я понимаю, я чувствую, что Руслан стал выдавать все на 100%. Я слежу за ним, а он – по полной! И в середине программы момент, когда можно не на полную, и я жду — дожать самой по движению, или он — а он берет и все делает! И раз, на 100%, и на меня посмотрел, и прямо в глаза — и я понимаю: ОООО, МУЖИК! С этого момента в прокате я уверена, что могу полностью ему довериться, он сам все делает, все отлично. Есть внутренние переживания, но сейчас я спокойна. Это был первый официальный прокат, и для меня это звоночек: он мужчина, мне переживать не надо, я отдаю ему лидерство, он справится!

– Хочется быть слабой девушкой?

– Очень хочется.

– Первый официальный прокат?

– Китай, Гран-при, потом Москва сразу. Не знаю, будем ли мы катать где-то на соревнованиях категории Б, это будет решение тренеров. Время пока есть.

– Если посмотреть по программам — драматические «Список Шиндлера», «Дон Кихот», «Лебединое озеро». Чья инициатива?

– По-разному было каждый раз. На нас смотрят зрители. Короткий танец всегда был веселый — полька, румба, а хочется разного. Поэтому произвольные делали именно жизненные. Людям это нравится, переживания, это сильные эмоции. Мне такие драматические образы близки.

– «Список Шиндлера» сколько раз смотрела?

– Очень много, не скажу сколько раз. Момент с девочкой в красном пальто, в фильме, очень тяжелый. И фильм тяжелый. Но это именно та программа, которую мне всегда хотелось катать. В любой момент скажи мне — надо прокатать «Шиндлера» — я: хочу, хочу, хочу. Это моя любимая программа. Военную тему я очень близко воспринимаю. В прошлом году на большом экране шел фильм «Сталинград». На меня большое впечатление произвел этот фильм. Сила духа вызывает во мне яркие эмоции.

– Сейчас «Кармен»?

– Ну, там нет драмы. Мы показали на закрытом прокате нашу программу - Тарасова, Шеховцова, Писеев, Горшков, Нагорных - все видели. Мы не прячемся, не скрываемся, нам сделали замечания, указали на ошибки, мы их исправляем.

– В целом, судя по нашей беседе, достаточно взрослые размышления, как ты к этому пришла? Через спорт?

– Это пришло через спорт, да. Через поражения, через потери. Через опыт. В жизни это приходит дольше, у тебя в жизни есть время исправить, а в спорте очень короткий промежуток времени. Не так оделся и решил пойти на тусовку перед соревнованием, каблуки, открытая кофта — и все, ноги натер, простыл, и на соревнования приезжаешь больной. Хотя, казалось бы, — можно не пойти или просто правильно одеться, а все это выливается в проблемы, исправить которые в спорте возможности нет. Это, конечно, утрировано, но это те ошибки, которые учат. Через это становишься более аккуратно относиться к себе, делать все правильно.

– Не обидно в столь юном возрасте относиться ко всему серьезно? Нет ощущения, что не догуляла?

– Время еще есть догулять (смеется). Не жалею вообще. В спорте это все есть. Опять же — в клубе я была после Олимпийских игр один раз, и ничего страшного. Мне жутко не понравилось. Дело в том, что я люблю общаться, у меня не так много друзей, я люблю говорить, когда встречаюсь с друзьями. Мне нужно живое общение, чтобы можно было пообщаться, поделиться впечатлениями, ощущениями, поговорить, а в клубе сильно орет музыка. Мне кто-то хочет что-то сказать, а я не слышу, не вижу из-за света. Ну, потанцевала чуток, но общения никакого. А в спорте все это может быть. Работа с интересными людьми, с тем же хореографом из Испании сейчас мы с Русланом работали, он нам много про историю танца рассказывал. Мне этого хватает для жизни и развития. А то, что в клуб сходить нет времени — ну и что, никаких проблем. Мне в спорте эмоций хватает сейчас.

– Маленький круг общения — только тусовка фигурного катания?

– Напротив. У меня по жизни так сложилось, что друзей мало. И общение с этими людьми нужно поддерживать, находить время, делиться с людьми. Очень мало людей, которым мне хочется рассказать, что у меня внутри, я дорожу этими людьми. Дружба — это большой труд. Это же родные люди. Просто так общаться со всеми я не могу. Товарищей много, а друзей очень мало, настоящих друзей. На мальчиков времени не хватает (смеется).

– О, у фанатов есть шансы?

– Когда я закончу с фигурным катанием (смеется), а это произойдет не скоро, да (смеется). Отношения - тоже большой труд, как и дружба. В моем нынешнем режиме я себе этого не представляю. Тренировки начинаются в 8 утра, заканчиваются в 8 вечера, ты приходишь уставшая, а надо сходить в кино, или в ресторан, а в ресторан нельзя, так как ты на диете и поэтому злишься. Я не знаю какой должен быть мужчина, который вытерпит такую девушку...

– Мужчина из фигурного катания...

– Нет! (смеется) Точно нет. Когда ты общаешься с кем-то из фигурного катания, у тебя ощущение, что общаешься со всем миром фигурного катания. Это очень тяжело. Не говори о том, что ты счастлив, не показывай, и тогда никто не сможет испортить твое счастье. Ведь если кто-то, особенно из близких, слишком хорошо тебя знает, знает за счет чего ты счастлив, что делает тебя счастливым, то если что — бьют именно в это, чтобы доставить максимум боли. Это такие вредители бывают, поэтому я стараюсь, чтобы никто не знал таких нюансов. Не думала, что есть настолько злые люди, но, увы, уже столкнулась с этим, и знаю, что такие тоже есть.

– Известная история Ирины Родниной, что нужно было ботинки проверять, могли и битое стекло туда подсыпать...

– Ну, нет. Сейчас проще, такого нет. Среди спортсменов никого, ни одного человека не могу назвать, кто способен на такие гадости. Все работают, все пашут. Из нашей первой десятки в танцах даже не скажу, чтобы кто-то на кого-то смотрел, обсуждал, до других пар даже дела нет, все работают над собой. Ну и спортсмены проживают тяжелую жизнь, травмы, нет такого, чтобы кто-то делал подлости. Сейчас люди настроены на максимум собственного развития, поэтому даже не люблю, когда фанаты навязывают искусственную борьбу между парами. Нужно просто работать, не обращать внимания на все, что это сопровождает. Искусственная вражда между парами — это не очень хорошо, нужно просто делать хорошо то, что можешь делать.

– Желтая пресса, кто-то с кем-то встречается в мире фигурного катания… Как после этого люди видят друг друга? Эмоционально опустошены...

– На кого это намекаете?

– Никита, например, какая будет реакция?

– Ну, с Никитой у нас не было романтических отношений, были только рабочие. Мы прошли очень большой путь, он меня знает от и до. Я все его привычки знаю, он мои. Знаю, за сколько минут до начала разминки он пойдет к катку, он знает, какое у меня настроение в зависимости от того, какой помадой я накрасила губы...

– И какое настроение какому цвету соответствует?

– Не скажу (улыбается), а то все будут знать, какое у меня настроение. Это такие мелочи, которые мы знаем друг о друге. У меня злости на Никиту никакой нет. Есть расстройство, что мы прошли такой путь и могли развиваться. А так, не знаю… Не представляю, какая будет реакция, когда мы встретимся. Это сложно. Нужно увидеться, чтобы понять. Волею судеб получилось так, что у него хватило сил, чтобы принять такое решение. Сейчас нужно это просто пережить. Нужно делать свое в спорте. Сейчас бы хотелось поблагодарить болельщиков и людей, которые поддержали в тяжелый момент расставания. Когда мы расходились, было очень много плакатов, коллажей, лозунгов: «Одна разбитая пара — тысячи разбитых сердец». Это все было очень важно, для меня-то точно. Много картинок, видео… люди действительно нас любили, пытались сохранить, но так случилось, что поделать. Надо пробовать, начинать с нуля и делать так, чтобы нашу пару с Русланом полюбили также. Тяжело поменять сознание людей, которые привыкли к нам с Никитой, но я уверена, что с Русланом у нас все получится. Я очень верю в нас, верю в наши с ним силы. Мы сможем завоевать любовь публики и обратить внимание на себя. И будут радоваться за нас как за родных, как радовались за нас с Никитой на Олимпиаде.

– Авербух, Жулин, Морозов...

– Они всегда были нашими учителями.

– Что должен делать тренер, чтобы расположить к себе учеников?

– Все очень индивидуально. С кем бы ни работала — все находили подход. Потом приходят результаты. Все очень профессионально. Каждый тренер — это как родитель для тебя. У меня никогда не было такого, чтобы я не верила. Я сразу верю. С кем бы ни работала — столько бесценных советов. Саша Жулин мне советы давал как дочке, и это сильно повлияло на мою жизнь. Я ему очень за это благодарна.

– Кто сильнее как психолог? Настраивал кто лучше?

– На самом деле, не люблю, когда мне в голову лезут. Ни нотаций, ни настраивания не надо. В тренировочном плане — Коля, конечно, Морозов - сильный психолог. Он создавал разные ситуации, когда ты эмоционально выплескиваешься, начинаешь тренироваться еще сильнее. Сначала ты думаешь: «Зачем, почему?», а потом понимаешь, что он все правильно делал и это все на пользу рабочему процессу.

– Жулину иконку когда впервые доверила? Это же важно для тебя было, чтобы иконка рядом была во время проката.

– На первом же старте. Это было очень важно для меня, отдала ему, и он стал ее хранителем, пока мы на льду. Больше никому не доверяла, никому не отдавала после него. Только ему доверяла. Ощущение, что это только его миссия была. Сейчас сама ношу.

– Илья Авербух?

– Он как вихрь был - ворвался, поставил, исчез. Нам с Русланом он ставил произвольную программу и мы получили опыт просто нереальный, необходимый нашей новой паре. Сотрудничество с Ильей дало сильный толчок, он как бы зарядил энергией весь процесс. Мне вообще кажется, что Авербух с другой планеты. Задаюсь вопросом, как он успевает вести свои проекты и приезжать ставить программы спортсменам, выкладываясь на постановке эмоционально полностью.

– А работа в США? Белбин-Агосто, Тесса со Скоттом, Шибутани...

– Система тренировок отложилась, а остальное — если бы сейчас это произошло, в моем нынешнем положении, с моим нынешним отношением к делу, это было бы сильнее, эффект был бы другой. Любой опыт для меня важен. Багаж знаний очень важен. И это помогает сейчас.

– Отвлечемся от спорта. Помнишь, как мама сказала, что будет приемный ребенок в семье и появится брат?

– Да, конечно. Мама долго ездила волонтером по детским домам. Причем помогали тем, кто уже готовился выходить во взрослую жизнь. Одна пара помогла мальчику, который любил готовить, он в итоге в кулинарный техникум пошел. Кому-то с увлечениями важно было помочь, научить, как общаться с людьми, рассказать, что ждет ребят после детского дома, концерты устраивали, помогали ребятам найти свое место в жизни. И тут однажды мама попала в детский приют, где были малыши. Говорит — мальчик понравился, давай съездим, посмотрим, не могу, хочу, поехали. А ему два года, блондин, с голубыми глазами, мужчина! Мы обсудили, она спрашивала — потянем ли мы — мама, бабушка, я. В итоге приняли решение и взяли его.

– Как хоккейная карьера Андрея?

– Его бабушка водила на каток, я купила всю экипировку, хотела, чтобы хоккеистом был. Тогда ему исполнилось четыре года. А бабушка говорит — не спортсмен, приезжай на тренировку, посмотри. Я приехала, смотрю — шайбу вбрасывают, все бегут, а он стоит. Я ему — Андрюх, чего стоишь то, а он мне — посмотри, сколько их там! С хоккеем мы закончили (улыбается). Он рисует нереально, пересказывает очень хорошо книжки, которые ему читают. Так артистично все это делает! Плавать любит. Конечно, я очень хочу тренировать после спортивной карьеры. Может быть, он станет моим учеником? Поэтому я попросила пока на лед водить, потом уже не уйдет никуда!

– Ну, Никита тоже Жулину обещал, что не уйдет к другому тренеру, а потом раз — и вы ушли к Морозову.

– Ну, тут другая ситуация. Андрей то мне брат, куда он уйдет — как уйдет, так и придет (улыбается). На самом деле шутка это. Хватит в семье одной спортсменки (улыбается).

– Что-то может поменяться в твоем отношении к жизни?

– Не знаю… То, что сейчас — это правильно, так я считаю. То, что было в 16 лет, сейчас воспринимается иначе. Поэтому не могу сказать, что будет через 2-3 года. Может, кому-то кажется, что я делаю глупости и веду себя как идиотка, а мне кажется, что все правильно. Отношение с годами, так или иначе, меняется. Но что будет дальше — не знаю. К спорту и фигурному катанию отношение поменялось при переходе в мастера, потом после Сочи поменялось.

– В лучшую сторону?

– В лучшую. В тебя верят, ты можешь оправдать надежды, есть свобода, чтобы самой добавлять что-то. Раньше тренировки были иногда в напряг, а сейчас это в кайф, это то, чего ты хочешь. Я очень рада, что осталась в спорте. Есть желание развиваться, есть желание идти дальше и доделать то, что еще не сделала.

– Бывает, что жалеешь о чем-то?

– Нет. Не так давно об этом думала.

– Никогда?

– Жалеть — нет. Бывает, что не могу себе чего-то простить. Чемпионат Европы, когда с твиззлов упала. Я после этого целый день ходила, извинялась перед Никитой, перед Колей. Я не могла этого сделать (упасть), но так получилось. А потом сижу на пресс-конференции, а Анна Каппеллини, которая выиграла (в дуэте с Лукой Ланотте), посвятила победу маме, которая умерла, и которая очень хотела победы дочки. И я успокоилась. Значит, так было надо, чтобы Анна смогла это сказать. А для меня эта ошибка — возможность обратить на это внимание. Да, на твиззлах не ошибалась, а тут ошиблась. Значит нужно перед Сочи больше работать над этим. Кто знает — не упади там, может быть, в Сочи упала бы.

– А глобально?

– Нет, не было. Какие-то ошибки были, но все, что не делается — все к лучшему. Хотя не люблю эту фразу, особенно в момент ошибки. Но ни о чем не жалею. Без ошибок невозможно жить. Это опыт, который нужен.

– Лена Ильиных — она какая?

– Не знаю.

– И все-таки?

– Это субъективное мнение, оно не нужно. Те, кто рядом, те знают меня такой, какая я есть. И это важно. Они меня любят, они меня воспринимают. Быть такой для всех невозможно. Я стараюсь быть доброй, выпячивать ничего не люблю. Кто-то воспринимает, кто-то нет. Это как в спорте — кому-то нравится Тесса со Скоттом, кому-то Мерил (Дэвис) с Чарли (Уайтом), хотя оба великолепные.

– Сама себе нравишься?

– Ну как я могу ответить на этот вопрос? Временами. У меня сложный характер. Я могу поругаться, что-то сказать. И на фига? А иногда промолчишь, и думаешь — молодец, Лена! У нас тут был момент — мы сняли квартиру с Русланом рядом с катком в Москве. Я после тренировки, уставшая. Звонок — соседка, которая начинает на меня орать, мол, с моим приездом все не так - я дверь железную не закрываю за собой на площадку, а там велосипеды дорогие, что-то стало пропадать. И весь этот негатив на меня. А у меня сил нет. Ну, я тихо и спокойно извинилась, сказала, что буду внимательнее, хотя могла сорваться и таким обложить в ответ, но не сделала. А минут через 15 она снова позвонила в дверь, я открыла, а они извинилась за то, что накричала. Со всеми бывает, мало ли какая у кого ситуация. Хорошо, что не вступила в конфликт тогда, теперь нормальные отношения, могу за солью зайти.

– Ты эмоциональная, получается? Можешь посуду побить, если что, выясняя отношения на кухне?

– Конечно, могу. На дорогах эмоциональная тоже, могу посигналить, высказать. Недавно сигналила. Тихо едет, повернуть не может — а поравнялись, и увидела, что там дедушка за рулем. Вот чего я, минуту подождать не могла?

– Извиняешься сразу?

– Конечно, если не права — сразу извинюсь.

– А обижаешься сильно?

– Конечно. Может, поэтому и друзей мало. Сейчас, с приходом соцсетей, все хотят друг другу казаться друзьями. А на самом деле это не так. Зачем это все на всеобщее обозрение?

– На что обижаешься сильнее?

– На лицемерие, например.

– Футбол или хоккей?

– Хоккей. Футбол бы мне тоже нравился, но им бы лед вместо травы и шайбу вместо мяча и было вообще классно! (улыбается). Хотя на некоторые матчи ходила футбольные. По телевизору вообще не понимаю. А вот на стадионе — другое дело — это такая энергетика! Хоккеисты как-то позвали, мне понравилось.

– За кого болеешь?

– Да за того, кто выиграет (улыбается). Просто не понимаю. Не мой вид спорта. А вот атмосфера в футболе удивила. Ходила как-то на «Локомотив» - «Зенит» в Москве в прошлом году! Эмоции! И Халк, конечно, у него такие икры! Но главное - атмосфера, конечно.

– Ну и, наконец, самое важное для читателей, для мужчин - идеал мужчины Елены Ильиных?

– Весовые-ростовые качества не имеют значения, почти (улыбается). Внешне мужчина должен нравиться, но тебе не на фотографию же смотреть когда жить...

– Депп или Питт?

– Джонни Депп (улыбается). Главное — чтобы мне было комфортно с человеком, чтобы поддерживал, чтобы понимание было, чтобы интересы совпадали. Комфортно — главное. Чтобы — хочу сюда, и он тоже хотел сразу туда, и наоборот. Так круто же, когда есть человек, который понимает, поддерживает, рядом. Какая бы ни была идея — тебя поддерживают, это понимание с полуслова. Невозможно иметь супермужчину и ничего для этого не делать. Привет, я Елена Ильиных, и давайте я буду заниматься только своими вещами, ездить на фотосессии или куда-то еще. Нет. Нужно что-то делать, тоже самой выкладываться, а он должен быть опорой.

– Фигурное катание бросишь ради него?

– Если я ему буду нужна, он не попросит. Вот если я пойму сама, что ему будет лучше, а он об этом не скажет — да. Но пока я об этом не думаю. Я не ищу сейчас мужчину мечты, идеал, нет. Конечно, мне хотелось бы, попозже семью, любимого человека рядом, но пока такого нет, и не ищу.

– Пока все мысли об олимпийском золоте в Корее?

– Да, пока думаем об этом. С моим Русланом и с моими любимыми, самыми лучшими на свете женщинами-тренерами!

Василий Конов — 10:00 16.09.2014