Егор Мехонцев: «Дети в 7 лет уже на двухразовых тренировках. Родители идиоты, что ли?»

Роман Мун поговорил с одним из главных русских боксеров прямо сейчас – олимпийским чемпионом Лондона Егором Мехонцевым.

28 ноября Егор Мехонцев одержал в Москве 7-ю победу в 7 боях на профессиональном ринге. 29 ноября он заказал в «Кофемании» бургер и ответил на вопросы Sports.ru.

– Вы родились в Асбесте. Считается, что это один из самых грязных городов России.

– Не, ну он не грязный. Такой же, как другие. Он обнесен лесом, зеленый – такие зеленые города не везде есть. Что касается вредных веществ в карьере – не знаю, я не лаборатория. В карьере асбест и добывают. Большая яма, несколько километров. Подходишь, смотришь, как крошечные БелАЗы внизу ездят.

– Тренировки испортили вам детство?

– У меня было детство. Хорошее, веселое, как у нормального человека. Не был заперт. Быть в социуме для ребенка правильно. Человек должен быть частью общества, особенно мальчик. Надо уметь быть в мужском коллективе. С тепличными ребятами, которые сидели возле мамы, уже тяжело найти общий язык.

Я сейчас вижу, как родители в четыре года ребенка ставят на коньки, к семи годам уже переходят на двухразовые тренировки. Идиоты, что ли? У вас ребенок без детства. К двенадцати ему все надоест, он скажет: «Надоели вы со своими коньками». Не хотел бы своим детям такого.

– Бокс мешал нормально учиться?

– Я пришел заниматься боксом в 11 лет. Не было такого, что мои родители хотели вырастить машину для завоевывания медалей. Считаю, это неправильно. Ребенок должен сам к этому прийти. А не так, что родители, не реализовавшись в жизни, пытаются реализоваться в своих детях.

Мама мне всегда говорила: «Ты не должен быть отстающим, должен хорошо учиться». Отличником не был, учился средне, на четыре, иногда были тройки. Бывало, что серьезные предметы в школе начинались в 8 утра, тогда я вставал совсем рано и шел тренироваться в подвал. Нормальный был подвал. Можно назвать его обшарпанным, но это мой родной подвал. Мне он нравился, я там вырос.

– Что было потом?

– Когда я закончил школу, попытался поступить в институт, но не поступил. В 18 пошел в армию, служил в пограничных войсках в Выборге, финская граница. Я не был два года в казарме, ездил в командировки постоянно – сборы, соревнования. Потом оказался в полиции. Сначала в Казани участковым, потом перевели в Свердловское ГУВД, потом в город Заречный, около Асбеста. Проводил мастер-классы в ОМОНе, учил ребят драться, принимал нормативы у полицейских.

– Почему в России не любят полицию?

– Не знаю. В Америке сейчас тоже не очень хорошо стали к ней относиться. Я – хорошо отношусь. У меня много друзей-полицейских. Сейчас мне звонили друзья из ОМОН, говорят: «Мы на спецзадании на учениях. Сидим в палатках без света, с автоматами, болеем за тебя. Как отбоксировал?». Я говорю: «Выиграл». Поздравили меня...

– Инспекторов ДПС тоже не любят. Это справедливо?

– Слушай, я ни разу как водитель не попадался. Незначительное – было. Я не могу судить. Им сейчас добавили зарплату, они держатся за свои места. Люди разные: есть более смышленые, есть дураки. Конечно, более глупые будут брать взятки. А за каждого как говорить?

Недавно с товарищем созванивались, он работал в 6-м уголовном отделе. Преступниками занимался, убийцами. Он отработал до пенсии, говорит: «Горд тем, что ни разу не брал взятку». Сейчас он бизнесмен. Рассказывал, что недавно открывал магазин и ему намекали: надо что-то там дать. Он ответил: «Я никогда не брал взятки и давать тоже не собираюсь. Я хочу все делать честно. Если надо, я заплачу, но только чтобы официально все. А взятку и в 500 рублей не дам». Даже не магазин открывал, а спортивный клуб – ему не давали.

Но в итоге открыл.

– Когда последний раз вы ударили человека вне ринга?

– По-моему, в 2004-м. Я ехал на велосипеде, два пьяных гражданина то ли отобрать хотели, то ли скинуть. Я не стал разбираться, нокаутировал их. Палец сломал.

– Боксер может себе позволить вредную еду?

– У меня товарищ есть, мой неофициальный диетолог. Он говорит, что сладкое не надо, а я люблю сладкое. Два месяца мне не позволял сладкое, кроме меда. Еще блины люблю.

– Ваш любимый фильм про бокс?

– «Бей в кость». Он смешной и абсурдный. Бывшая девушка одного бросила и второго. Потом они деньги все заработанные проиграли, как это часто бывает. Били-били друг друга, получилась ничья, ни к чему не пришли.

– Правда, что вас могли не допустить до Игр из-за проблем со зрением?

– У меня дистрофия сетчатки. Это у многих людей. После чемпионата мира в Баку мне резко позвонили и сказали: «Нужно пройти комиссию еще раз». Посмотрели, говорят: «Нет, ты не поедешь в сборную». Поехал к министру здравоохранения Свердловской области, прошел обследование в двух клиниках – нашей области и в еще одной в Москве. Спрашиваю: «Мне угрожает что-то или нет?». Мне говорят: «Голова не предназначена, чтобы по ней били. Здоровый человек может ослепнуть, если как следует по башке дать. У тебя дистрофия сетчатки врожденная, риск чуть больше. Нужно наблюдаться». Потом я еще в одном месте прошел, у главного офтальмолога Москвы в 2011-м. Он сказал: «Годен». Дали зеленый свет.

– Расскажите про Олимпиаду. Вам понравилось в олимпийской деревне?

– Знаете, я не задумываюсь над тем, нравится мне или не нравится. Если нужно что-то делать, я это делаю. Нужно жить здесь – живу здесь. Меня все устраивало. Даже если бы меня что-то не устраивало, меня бы все равно это устраивало. Я не тот человек, который будет капризничать. Кто там у нас капризничает? Футболисты? Бокс – не тот вид, где спортсмен будет ныть: «Вот, нам тут плохо». Мы жили в одной квартире по разным комнатам, все семь человек.

– Что было после золотого олимпийского боя?

– Я вышел, получил медаль, сходил на золотой допинг-тест. Вернулись в деревню, я даже покушать не успел, уже надо было идти на закрытие Олимпийских игр. Я посчитал, что не каждый день такое. Раз я был на открытии, то надо быть и на закрытии. Это не каждый день случается.

– Это правда, что за победу на Олимпиаде вам дали квартиру с долгами?

– Это журналисты все раздули. Квартира была. Проблема там была не настолько серьезная, чтобы о ней говорить по федеральным каналам. Я бы ее решил и без этого. Кому это интересно?

Туалет протекал, я слесаря вызвал. Мне сказали, что я кому-то что-то должен. Я говорю: «Да никому я ничего не должен». Они говорят: «Денег много, плати». Я говорю: «Заплачу сколько угодно, если буду кому-то должен. Но тут я никому не должен. Не буду платить принципиально. Даже если могу». Потом началась шумиха. История на десять тысяч рублей.

– В итоге вы не заплатили и все сошло на нет?

– Да.

– Правда, что вам предлагали стать депутатом?

– Никто не предлагал. Может, знаешь как было. Вот мы сидим за столом c другом и один другому: «А что, может, стать депутатом?». Это предложение?

– Поветкин получил за бой с Кличко 6 миллионов долларов. Вы рассчитываете когда-нибудь получить сравнимые деньги?

– (Пауза). 6 миллионов? Неплохо. Но лучше бы побольше. Лучше бы побольше.

– Сколько вы получили за последний бой?

– Не могу разглашать. Я подписал договор, там последний пункт о том, что я не разглашаю условия своего контракта.

– Вы, когда готовились к бою, видели Микки Рурка. Он был в порядке?

– Смотри, сначала ему было очень тяжело. Нагрузки постепенные, система. Сначала нагрузки растут, он выходит на пик, а потом они идут на спад. Я видел, что поначалу ему было тяжело, 60 лет. Но стало лучше. Он каждый день тренировался, я раз в день его видел.

– Рурк серьезно относился к делу?

– Да. Настрой железный. У него попутно были проблемы в личной жизни, он себя занимал тренировками, чтоб не расстраиваться. Он человек творческий, все это воспринимает близко к сердцу.

– Как вам бой Рурка? Честный?

– Я сильно не зацикливался на этом. Это его проблемы. Удар вроде был. Рурк бил в печень. Может, маленько ниже.

– Помните бой Лебедев – Гильермо Джонс? Почему его не остановили раньше?

– Я думаю, что это вопрос к людям, которые были в углу Лебедева. Они же видели, что Лебедев не видит одним глазом, потом второй начал закрываться.

– Бой надо было остановить раньше?

– Сто процентов. Еще немножко и могли бы быть тяжелые последствия.

– Боксер может сам остановить бой?

– Он находится в состоянии стресса, шока. Это как если человек попал в аварию. Он выходит, у него еще ничего не болит, он в шоке. Потом оказывается, что рука сломана или ребра. Так же и в бою. Он может не чувствовать, не знать. Он вышел на бой, настроен выигрывать, побеждать. Он не будет сдаваться, потому что он не знает, что с ним. Может, сейчас болит, а через минуту пройдет. Бывает, ударил и рука загудела. Виду не подаешь, не бьешь ею, а она через 20 секунд прошла.

– Что вы думаете про MMA? Этот спорт уводит зрителей у бокса.

– У меня товарищ, у него клуб, там ребята в MMA выступают. Еще один товарищ сам выступает. Сам не горю желанием участвовать в этом: я там мало что знаю. Ребята дерутся – нормально. Всегда кто-то будет уводить зрителей. Автогонки, еще что-то. В моем представлении гораздо скучнее «Формулу-1» смотреть – как они ездят по кругу. Как на лошадях катаются – тоже скучно. Но кто-то смотрит. В MMA – экшен, кто-то кому-то по башке даст.

– Согласны, что интерес людей к боксу падает?

– Да? Я внутри бокса, первый раз такое слышу.

– Но вы согласны, что тяжелый вес уже не тот?

– Тяжелый вес не тот, по сравнению с временем, когда были Али, Форман, Фрейзер, Нортон, Листон? Ну да. Может быть, потеряли интерес, потому что нет конкуренции.

– Это из-за Кличко нет конкуренции? Вам нравится смотреть их бои?

– Знаете, я иногда смотрю их бои… Мне вообще абсолютно нет дела до них. Я вот смотрел давно бой Кличко – Берд. Потом смотрел, когда Кличко с Льюисом боксировал. Сейчас – так, иногда пролистываешь страничку в фейсбуке, там отрывки.

– Какие вообще боксеры вам нравятся?

– Как сам стал заниматься боксом, времени-то нет. У меня 11 апреля был бой в Лас-Вегасе, а 12 апреля там же был бой Мэнни Пакьяо в MGM Grand. Мы остались, посмотрели. Громадное шоу, получил удовольствие. Когда есть какой-то праздник бокса, охота просто побывать на таком событии. Не сказать, что мне было интересно, кто победит.

– Проводников вам нравится? Его считают чуть ли не самым зрелищным боксером мира, но еще говорят, что он слишком рискует.

– Может быть. Против Кастильо он хорошо отработал. Я видел его бой с Тимоти Брэдли, видел бои с Альварадо, с Алджиери. Он так умеет, значит, так ведет бой. Сказать ему: «Так не надо»? Тогда это уже будет не Проводников.

Роман Мун — 11.12.2014